– Совершенно верно, – сказал Мейсон. – Итак, что вы сделалис этим веером, когда я отдал его вам? Вееров было два, не так ли?
– Да.
– И что вы с ними сделали?
– Я… Я отдала их…
– Так-так, продолжайте, – торопил Мейсон.
– Я отдала их Джону Каллендеру.
– Итак, вы отдали их лично Джону Каллендеру или ГарриКогсуэллу, чтобы он передал их Джону Каллендеру?
– Гарри должен был передать их ему.
– И как только вы завладели этими веерами в Паломино, вы иГарри Когсуэлл вскочили в автомобиль и отправились на полной скорости к ДжонуКаллендеру сообщить ему, что у меня нет лошади, которую он разыскивал, и что янашел два веера, и для того, чтобы как-то подкрепить свой рассказ, выприхватили эти два веера и дали их Когсуэллу, не так ли?
– Да.
– И вы отдали эти веера Когсуэллу, чтобы он отнес ихКаллендеру?
– Да.
– Когсуэлл приехал в отель около часа двадцати, отправился кКаллендеру и оставил у него веера?
– Он отдал один веер, а другой остался у меня.
– Для вашего сведения, мисс Килби, – сообщил Мейсон, – атакже чтобы не оказывать на вас никакого давления, я заявляю, что я личновидел, как Гарри Когсуэлл входил в номер Каллендера примерно двадцать минутвторого утра семнадцатого сентября. Итак, он вошел в его номер примерно в этовремя или у вас другая информация?
– Он был там примерно в это время, все так.
– А где были вы?
– Я была около машины. Он не мог найти место, чтобыприпарковаться около отеля, поэтому я проехала еще квартал, а Гарри отправилсяговорить с Каллендером. Возможно, мы и нашли бы, где припарковаться, если быкак следует осмотрелись, но тогда нам бы пришлось еще довольно долго идтипешком, а… ну, в общем, Каллендер хотел получить этот веер как можно быстрее.Он сказал, что тот ему нужен до двух часов, и поэтому хотел получить его безпромедления.
– Вы беседовали с Каллендером по телефону?
– Да.
– Как только я отдал вам веера?
– Да.
– Итак, – продолжал Мейсон, – давайте будем искренни, миссКилби. Вы пытались защитить свои собственные интересы, но я думаю, что вы былиизлишне осторожны. Предположим, я скажу вам, что могу доказать, что, когда выпришли к Джону Каллендеру в два двадцать три утра семнадцатого сентября, он былуже мертв и что, когда вы открыли дверь, вы обнаружили тело, лежащее на полу.Заставит ли это вас изменить свои показания относительно того, что это вы былив отеле в это время?
Айрин Килби взглянула на него круглыми, широко открытымиглазами, на ее лице отразилось откровенное недоумение.
Судья Донахью подался вперед и произнес:
– Что?! Попрошу стенографиста зачитать мне этот вопрос. Яхочу понять его.
Стенографист монотонным голосом повторил вопрос судьеДонахью.
Судья нахмурился, посмотрел на свидетельницу, затем на ПерриМейсона, потом обратился к свидетельнице:
– Вы поняли вопрос, мисс Килби?
– Да, – поколебавшись, ответила она.
– Вы можете ответить на него?
– Я… Да.
– Это можно понимать как ваш ответ? – спросил Мейсон.
– Да.
– Хорошо, – сказал Мейсон. – Итак, давайте дойдем до сутидела. Вы не приходили в отель, чтобы увидеться с Джоном Каллендером около двухчасов утра, это так?
– Нет, не приходила.
– Но вы каким-то образом узнали в полиции или из какого-тоисточника, близкого к полиции, что они обнаружили горничную, видевшую, как ЛоисФентон выходила из номера Каллендера в два часа, и вы совершенно ясно осознали,что рано или поздно объявится какой-нибудь свидетель, который знал о том, чтовы собирались прийти к Джону Каллендеру, и поэтому решили, что вам лучшепоменяться местами с Лоис Фентон и всюду заявлять, что это вы были тойженщиной, которую видели выходящей из номера в два часа утра, не правда ли?
– Да.
– Если суд не возражает, – заявил Мейсон, – то исключительнов целях упорядочения протоколирования дела, а также в целях соблюденияобъективности в отношении свидетельницы я хочу привлечь внимание суда, а такжезащиты и обвинения к тому факту, что, исходя из показаний свидетеля Фолкнера,Артур Шелдон выскочил из номера пятьсот одиннадцать и вошел в номер пятьсотдесять, находящийся напротив по коридору, почти сразу же после того, какФолкнер занял свой наблюдательный пост в хозяйственном чулане. Это былопримерно в два двадцать один утра. В два двадцать три в номер Джона Каллендеравошла свидетельница, но если суд примет во внимание, что свидетельницанатолкнулась на гостиничного детектива и что тот принудил ее позвонить в номерКаллендера, то ответ немедленно становится ясным. Артур Шелдон должен былнаходиться в номере Каллендера в тот момент, когда раздался звонок. АртурШелдон вышел из номера не как человек, который выходит, повидав кого-нибудь иззнакомых. Он вышел так, как будто убегал от кого-то или от чего-то. Вы обратиливнимание, что свидетель Фолкнер показал, что Шелдон быстро выскочил в коридор,захлопнул за собой дверь, рванул на себя дверь номера пятьсот десять и скрылсяза ней? Таким образом, становится очевидно, что, когда он выходил из номерапятьсот одиннадцать, там было нечто, что вывело его из равновесия; что, по всейвероятности, Каллендер уже был мертв к этому времени. Но совершенно ясно, чтоАртур Шелдон находился в номере Каллендера в тот момент, когда туда позвонил изхолла отеля гостиничный детектив. Я думаю, будет совершенно справедливо сделатьвывод, что, исходя из личных соображений, Артур Шелдон взял трубку, когдазазвонил телефон, и это именно голос Шелдона услышал детектив в трубке, иименно Шелдону сказала по телефону свидетельница, что она находится в холлегостиницы и собирается подняться в номер. Но коль скоро свидетельница ужепризнала, что примерно в два двадцать, то есть в то время, когда зазвонилтелефон, Джон Каллендер был еще жив, она тем не менее пока не заявила, чтоименно она была тем лицом, которое вошло в номер в два двадцать три. Я думаю,что на этом вопрос исчерпан.
– Означает ли это, что теперь вы утверждаете, что убийца –Артур Шелдон? – спросил Гамильтон Бергер.
– Я ничего не утверждаю, – нетерпеливо произнес Мейсон. – Япытаюсь добиться оправдания обвиняемой в этом деле. Что касается дела обубийстве, вы вольны решать его сами. Что касается меня, то я закончилперекрестный допрос свидетельницы.
– Вы желаете провести повторный допрос? – спросил судьяДонахью Бергера.
