— Привет, Эдгар, — сказал индеец и дал птице фисташку.
Потом взял себе мятную карамельку.
Эдгар улетел. Психиатрическая больница была черным каркасом, вокруг которого рос неухоженный сад. Квиллеран перелез через стену и влез в траву, спотыкаясь о брошенные предметы, которые в ней валялись. Он дошел до серебристой реки, которая спокойно текла в своих берегах.
В конце сада был виден свежий холмик земли. Из него высовывался крошечный росток дерева.
— Первое дерево снова выросло, — прошептал индеец, как только его увидел.
Он осмотрел следы, оставленные Харви и Шенгом, потом наклонился, чтобы приласкать маленькое деревце. У него были крохотные, еще белые листочки, но в нем была заключена непобедимая сила.
— Вот настоящее очарование, — сказал Квиллеран. — Магия природы невероятна и проста.
На другом берегу реки за одним из тысячи окон находились Харви и его друзья.
— Продолжайте искать, ребята, — сказал индеец. — Продолжай искать, Каменная Звезда.
В доме номер 11 по Грув-Корт Харви Миллер нашел старый восьмигранный ключ в ящике стола своего брата. Он вышел в коридор, направился на кухню, взял стул, подтащил его к большим часам с маятником, встал на него и открыл квадратную стеклянную дверцу.
Не раздумывая, он вставил ключ и повернул его. Старый механизм, казалось, задумался на некоторое время, потом часы начали вибрировать, и зубчатые колеса начали свои крошечные повороты.
Харви поставил стрелки на правильное время, слез со стула и подтолкнул маятник внизу, чтобы весь механизм заработал.
— Добро пожаловать, Дуэйн… — сказал он.
Антиквар Владимир Ашкенази шел чуть менее уверенно, чем обычно, и слабо улыбался. Он только что вышел из отеля «Восточный мандарин», где попрощался с ребятами и заверил их, что все идет хорошо. Он сам постарался замаскировать свое беспокойство и унять его.
«Может быть… — думал он, — нам удастся».
Мистраль забрала карту и волчки из гостиничного номера, а этот подлец Эгон Нос был арестован. Возможно, он освободится, заплатив штраф. Но к этому моменту если все будет хорошо, волчки покинут Нью-Йорк.
Харви и Шенг вернулись из своего подземного путешествия с камнем из красного мрамора и тремя семенами. Они успеют понять, что это. И какое отношение это имеет к Кольцу Огня.
— Может быть, и я это пойму.
Владимир чувствовал себя усталым, очень усталым. Он с трудом дошел до скамейки, занял очередь перед окошечком и стиснул зубы. Ему нужно было многое сделать, И много еще было открытых ран, которые нужно было залечить.
Когда подошла его очередь, антиквар вытащил из кармана пальто скрученные в трубочку банкноты. Он протянул их работнику банка, тот сосчитал. Две тысячи долларов.
— Отправьте их на счет… — сказал Владимир, протянув листок с длинным номером счета. — Он записан на Агату Мейринк.
Он взял чек, положил его в карман, потом устало вышел из банка.
Шанин Билдинг был недалеко. Владимир дошел до него пешком, потом вошел в лифт, поднялся на нужный этаж и позвонил в квартиру которую хорошо знал. Агата Мейринк открыла ему через несколько секунд. Она посмотрела на него с удивлением и спросила:
— Вы кто?
Владимир изобразил подобие улыбки.
— Друг Альфреда, — ответил он.
Агата посмотрела на него оценивающе, потом добавила:
— Я вас где-то уже видела.
— Это возможно, — ответил антиквар, вытаскивая из кармана старый фотоаппарат. — Я пришел вернуть вам это.
Агата сделала шаг назад.
— Фотоаппарат Альфреда?
— Думаю, да, — кивнул Владимир.
На какой-то момент Агата заподозрила что-то:
— Почему вы все ищете Альфреда? Спустя столько лет тишины?
Мужчина опустил фотоаппарат.
— Я хотел рассказать вам, что с ним случилось.
Сухая и твердая интонация этой фразы дала понять Агате больше, чем слова.
— Он умер, да? — спросила женщина, тяжело опираясь на дверь, словно весь груз прожитых лет внезапно стал для нее невыносимым.
Владимир не ответил, но его молчание все объяснило.
— Где это случилось?
— В Риме, — ответил антиквар.
Агата отошла, дав ему знак войти.
— А вы откуда знаете?
— Я был одним из его последних друзей, — ответил Владимир, ковыляя в гостиную.
— Помогите мне вспомнить вас, — прошептала Агата. — Где я вас видела?
— У вас дома, насколько я знаю, должно быть фото Альфреда.
Агата промолчала.
— Я есть на этой фотографии… — признался Владимир, оперевшись на подлокотник кресла. — Я — тень фотографа.
Харви, Электра, Шенг и Мистраль сидели на краю кровати Гермеса, в его больничной палате.
Они рассказывали ему, что случилось, постоянно сомневаясь и перебивая друг друга. На коленях инженера лежали три объекта: старое зеркало, вставленное в деревянную рамку, которое они называли Кольцо Огня, яйцевидный камень, который они называли Каменной Звездой и… три сухих семени.
Одно, сказал Харви, он посадил в саду возле заброшенной больницы, куда они вылезли предыдущей ночью.
Мистраль утверждала, что яйцевидный камень — это метеорит. Она говорила, что уже видела такой — тоже красный. Гермес считал, что это скульптура. Это символ: общемировое яйцо, из которого родилась вся жизнь.
— А может, из него родилась общемировая курица? — пошутил Шенг.
У пятерых друзей было разное настроение. Они начали привыкать к страху и к импульсивным движениям, которые они вынуждены делать, — как то, что сделала Мистраль, чтобы забрать волчки.
Остальные, как минимум, три раза попросили ее рассказать, как ей удалось сбежать от Эгона Носа.
— Я просто спряталась в ванной… — сказала девочка, — а он выбежал из комнаты, как фурия!
— И нарвался на жестокие кулаки Олимпии! — продолжила Электра.
Теперь у ребят стало одной проблемой больше: вопросы Линды Мелодии.
— На самом деле то, чего тетя не простит, — объяснила девочка из Рима, — что незнакомец рылся в ее пакетах.
— Теперь ясно, что я должен что-то сделать, — пробормотал Харви, когда он закончил рассказывать в деталях, как они спускались в лабиринт библиотеки, открывали дверь по знакам Пифагора и ехали на пневматическом поезде.
