Электра и Мистраль, все мокрые от пота, закричали, чтобы Линда убегала с ними.
— Бегите! — закричала и Олимпия.
Женщина смотрела на чернокожую девочку. «Кто это?» — спрашивала она себя.
Но времени подумать над ответом у нее не было.
«Это уж слишком, — подумала она. — Это действительно слишком».
Она бросилась в коридор и, как только добежала до племянницы, почти прокричала:
— Что происходит?
— Ты в порядке?
— Да! Но… — Линда указала на комнату, откуда только что вышла. — Что хотели эти люди?
Электра схватила тетю за руку и побежала, таща ее за собой.
— Это очень долгая история! А нам нужно идти!
Она побежала к лифту в глубине коридора. А Мистраль, наоборот, пошла к дверям комнаты.
— Мистраль! — закричала Электра. — Уходи, быстро!
Но француженка не слышала. Она прошла вдоль стены коридора и пошла дальше. Дверь комнаты была открыта. Карта и волчки все еще были там.
Она не могла их бросить и смело вошла в номер.
Лестница. Лестница вверх. Вспышки света сверху.
Харви и Шенг шли по ступенькам. Отодрав несколько старых деревянных креплений, прибитых гвоздями, они открыли путь наружу и оказались в огромном пустом помещении.
Шенг вышел из темноты, кашляя. Он упал на колени на пол. Харви шел за ним, покачиваясь. Он оперся на спину друга, посмотрел на него. Друзья осмотрелись. Они оба были с головы до ног в паутине. В гигантских нитях паутины.
— Все хорошо?
— Думаю, да.
Шенг встал на ноги. Комната, в которую они выбрались, была странной: стены обшарпаны, потолок весь в пятнах, пол вздулся под ногами. Дырки окон — без стекол и рам. Пустой дверной проем выходил в тихий коридор. Откуда-то снаружи мерцал свет.
Ребята вышли в коридор. Они находились в большом заброшенном здании. Десятки пустых комнат. Покосившиеся стены. Отдающееся эхо смеха, Тени. Темные лестницы. Свет, пробивающийся сквозь сырой туман.
— Мне нужно выйти, — сказал Шенг, осмотревшись. — Я хочу снять с себя всю эту грязь.
Они пересекли два огромных коридора, стены которых когда-то были выбеленными. Теперь по ним вились ползучие растения. Свет из окон высвечивал влажные траектории путей улиток на стенах.
Безумное здание ненормальных размеров.
Сумасшедший дом на острове Рузвельта.
Горы оберточной бумаги.
В коридоре, который вел от входа в комнату к постели, было видно только оберточную бумагу. Мистраль прошла дальше. Она увидела открытые чемоданы, разбросанную одежду на полу и на постели, букет цветов и… тело мужчины, распростертое на полу. Она слышала, как он тяжело дышит.
Мужчина распахнул глаза. У него текла кровь из носа. Его руки тоже были в крови.
— У-у-у-у… у-у-у-у… — провыл Эгон Нос, пытаясь встать на ноги. — У-у-у-у…
Его рука что-то искала.
Пистолет.
Мистраль бросилась вперед, не раздумывая.
Словно во сне, она кинулась на постель и швырнула всю эту кучу оберточной бумаги в мужчину. Она узнала пакет Электры, деревянную карту, два волчка. Мистраль схватила все это и вылетела, слыша за спиной шорох оберточной бумаги.
— Эй, девочка! — крикнул Эгон Нос, вставая.
На кончике его гигантского носа повисла капля крови.
Дверь комнаты была открыта.
Его девушки боролись с двумя неизвестными.
Эгон Нос поднял пистолет.
В холле сумасшедшего дома была старая заколоченная дверь. Но под ударами ребят дерево подалось. Они выломали дверь и бросились наружу, под свежие капли дождя.
— Мы сделали это! — воскликнул Шенг, подняв глаза к небу.
Он распахнул объятья навстречу этому ощущению счастья.
— Да!
Харви поднялся на ноги и пошел по грязи, не менее счастливый. Дождь смыл паутину и заглушил голоса, звучавшие в его голове.
Он прижал к себе красный камень. Он не знал, что это. Почему он там находился. Или почему он взял его с собой.
Шенг смеялся.
— Что смешного?
Китаец показал ему на здание, из которого они вышли.
— Башня, помнишь? — сказал он. — Безопасное место.
Харви посмотрел вверх, прикрыв глаза ладонью, и прочитал покосившиеся буквы над входом:
— «Психиатрическая больница»… — Он сжал камень.
Он не слышал ни одного голоса. Дождь стучал по голове, как барабан. Друзья брели по саду, заросшему осокой, в поисках какого-нибудь огонька, какого-нибудь следа цивилизации.
— Мы вышли на другом конце Нью-Йорка, — сказал Харви, увидев освещенный силуэт Манхэттена, торчавший с другой стороны больницы.
Это был огромный массив черных прямоугольных теней с маленькими огоньками. Огромный город из стекла и света, отражающийся в воде.
Харви посмотрел на Шенга, тащившегося по грязи, и засмеялся. Подбадривая друг друга, они дошли до конца сада, потом, уставшие, сели на землю и смотрели на другой берег реки — на город, который никогда не спит.
Харви запустил руку в карман, взял одно из четырех семян, которые у него были с собой, и бросил его в землю.
Потом ребята, смеясь, обнялись под дождем.
СЕМЯ
Дождь прекратился утром. Нью-Йорк высыхал. Квиллеран медленно шел по улице. У него было огнестрельное ранение в боку. Бок болел. Но он был счастлив.
Под мышкой он нес газету. Новости о событиях в библиотеке на первой странице: три женщины посеяли панику на нижних этажах здания и, в конце концов, были арестованы. Но никому не были известны причины, по которым они это сделали. Вероятнее всего, они искали кого-то. Ребят…
Видимо, девушки последовали приказам некоего Эгона Носа, известного хозяина ночных заведений, который, в свою очередь, был арестован, к всеобщему удивлению, на последнем этаже отеля «Восточный мандарин», потому что он угрожал итальянской даме.
Для того, кто не знал контекста, не было никакой связи между двумя событиями. Просто обычная криминальная хроника. Чуть более безумная, чем обычно.
Квиллеран спустился в метро и вышел через четверть часа на острове Рузвельта. Он пошел на юг, в сторону брошенной психиатрической больницы. Черный ворон с одним поврежденным глазом сел ему на плечо.
