Шведы не сомневались, что легко отобьют тех, кто столь безрассудно наступал, двигаясь по дороге, но внезапно со стороны моря появился отряд Коппена. Окруженные со всех сторон и захваченные врасплох шведы не могли оказать сопротивления, и ретраншемент после беспощадной резни был взят. Часть шведских солдат бросилась к городу, нападавшие почти вплотную преследовали их. Два саксонских офицера и четыре солдата уже вбежали на подъемный мост, но осажденные все-таки успели поднять его и пленить саксонцев. На сей раз город был спасен.
Победители захватили двадцать четыре пушки и сразу же оборотили их противу Штральзунда. После первого сего успеха осада продолжалась с упорством и одушевлением. Канонада и бомбардирование не затихали ни на минуту.
Прямо насупротив Штральзунда расположен остров Рюген, который служит оплотом для сего города, куда жители его могут укрыться, если, конечно, найдется у них достаточно для сего лодок. Если бы остров сей захватил неприятель, король оказался бы в осаде и с суши, и с моря, и тогда пришлось бы ему или погибнуть под руинами Штральзунда, или стать пленником тех самых врагов, коих он издавна презирал и коим еще недавно диктовал столь жестокие законы. Однако несчастливое состояние дел его не позволяло держать на Рюгене достаточный гарнизон, и там. находилось тогда не более двух тысяч солдат.
Неприятель на протяжении трех месяцев делал все потребные приуготовления для высадки на сей остров, подходы к коему весьма затруднены. Наконец, построив нужное число лодок и дождавшись благоприятной погоды, герцог Ангальтский 15 ноября переправился через пролив с отрядом в двенадцать тысяч человек. Король был на острове со своими двумя тысячами солдат, во главе коих он пошел среди глубокой ночи и в полнейшем молчании на неприятеля. Офицеры герцога Ангальтского никак не ожидали такой атаки, тем более что полагали Карла находящимся в Штральзунде. Но сам герцог знал, с кем имеет дело, и приказал вырыть глубокий ров, а по краям его расставить рогатки, словно ожидая нападения превосходящих сил. В два часа ночи Карл в полнейшей тишине подошел к неприятелю, солдаты шепотом передавали по рядам команду: «Снять рогатки!», однако слова сии были услышаны часовыми, сразу же поднявшими тревогу, и все в лагере схватились за оружие. После того как были убраны рогатки, король неожиданно увидел перед собой глубокий ров и воскликнул: «Ах, да откуда же он здесь взялся!» Впрочем, неожиданность сия ничуть его не обескуражила. Он не знал, сколько войска высадилось на остров, но и неприятель со своей стороны не имел представления, с какими силами придется встретиться. Темнота ночи как будто благоприятствовала Карлу, и он, не раздумывая, кинулся в ров впереди самых отважных, за коими последовали и остальные. В качестве фашин[103] использовалось все, что попадало под руку: рогатки, осыпавшиеся комья земли, куски стволов и ветки деревьев, и даже тела убитых. Король с генералами, офицерами и самыми бесстрашными солдатами лезли по плечам друг друга, как при штурме крепостной стены. Схватка завязалась уже в самом неприятельском лагере. Напор шведов поначалу привел пруссаков и датчан в замешательство, но все-таки силы оказались слишком неравны. Через четверть часа шведы были отбиты и перешли обратно за ров. Герцог Ангальтский преследовал их и далее на равнине, не зная, что от него бежит сам Карл XII. Несчастный сей государь собрал свое войско в чистом поле, и сражение возобновилось при равном упорстве обеих сторон. Рядом с королем замертво пали фаворит его господин Гротгусен и генерал Дальдорф. Карл, не переставая драться, переступил через тело сего последнего, когда он еще дышал. Тот самый Дюринг, который один сопровождал Карла из Турции до Штральзунда, был также убит на его глазах.
Посреди сей резни один датский поручик узнал короля и вцепился одной рукой ему в волосы, а другой схватил его шпагу. «Сдавайтесь, государь, или я убью вас!» — закричал он. У Карла на поясе висел пистолет, и он левой рукой выстрелил в сего офицера, который скончался от полученной раны на следующее утро. Произнесенные сим датчанином слова в мгновение ока привлекли целую толпу врагов. Короля окружили со всех сторон, и он получил в левую сторону груди пулевую рану, каковую сам именовал контузией, хоть и была она глубиной в два пальца. Сражавшийся пешим Карл чудом избежал смерти или плена. Граф Понятовский бился рядом с ним и как при Полтаве спас ему жизнь, посадив на лошадь.
Шведы отступали к той части острова, которая называется Альтеферре, где находилась фортеция, остававшаяся еще в их руках. Король возвратился в Штраль-зунд, вынужденный покинуть доблестные сии войска. Через два дня все они были пленены.
Среди сих пленников оказался и тот незадачливый французский полк, сформированный из уцелевших после Гохштедтской баталии[104] и перешедший сначала на службу короля Августа, а потом и к шведам. Большая часть его солдат была включена в новый полк одного из сыновей герцога Ангальтского, каковой и стал уже четвертым его полковником. На Рюгене сим бродячим полком командовал тот самый граф де Вильлонг, который столь бескорыстно рисковал жизнию своею в Адрианополе ради Карла XII. Он был пленен вместе со своими солдатами и впоследствии получил лишь незначительное вознаграждение за все труды, понесенные тяготы и несчастия.
Король, явив чудеса храбрости, кои лишь ослабили его силы, заперся в Штральзунде, ожидая скорого штурма, точно так же, как сделал он это в Бендерах. Ничто не могло лишить его душевного равновесия. Днем он распоряжался производством работ на ретраншементах, по ночам совершал вылазки противу неприятеля. Тем временем в крепостных стенах появлялись новые бреши, бомбы как град валились на дома, половина коих стояла уже в руинах. Однако же горожане не только не роптали, но, исполнившись восхищения пред неусыпными его трудами, воздержанием и отвагою, все поголовно сделались солдатами короля, составив как бы второй гарнизон крепости.
Однажды, когда Карл диктовал секретарю письмо в Швецию, в дом попала бомба и, пробив крышу, взорвалась в соседней комнате и разнесла потолок в щепки. Однако кабинет короля не только не пострадал, но дайсе через отворенную дверь внутрь не попало ни единого осколка. При взрыве, когда казалось, что весь дом рушится, перо выпало из рук секретаря. «В чем дело? — спросил король. — Почему вы не пишете?» — «Государь, бомба!» — «Но при чем здесь бомба, ваше дело писать письмо. Продолжайте».
В Штральзунде находился тогда посланник Франции генерал-лейтенант Кольбер граф де Круасси, брат знаменитого министра маркиза де Торси и родственник того самого Кольбера, имя коего навсегда пребудет в анналах Франции. Отправлять человека посланником к Карлу XII значило посылать его в траншею под мушкетный огонь. Король часами беседовал с ним в наиопаснейших местах, где бомбы и ядра косили людей, на что Карл не обращал ни малейшего внимания. Посланник со своей стороны не подавал вида, будто для дипломатических бесед могут быть и более подходящие места. Еще перед осадой граф де Круасси всеми силами старался примирить шведского и прусского королей, однако сей последний требовал для себя слишком многого, а Карл вообще не желал ничего уступать. Посему для графа оставалось лишь то утешение, что он имеет возможность близко узнать человека столь необыкновенного. Нередко случалось ему даже спать рядом с королем на одном плаще. Разделяя все его труды и опасности, приобрел он таковым образом право говорить в присутствии короля с полной свободой. Карл поощрял в людях ему приятных таковую смелость. Иногда он говорил графу Круасси: «Veni, maledicamus de rege» — «Ну, что ж, позлословим теперь об этом Карле». Все сие самолично рассказывал мне граф де Круасси.
