Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
Собрав в магическом круге дюжину грибов, они вошли в лес, по дороге прихватив длинные палки, чтобы раздвигать траву. Через несколько минут Бенедетта остановилась и принюхалась.
— Чувствуешь?
Бруно тоже принюхался, но уловил только влажный запах леса, пахнущего плесенью.
— Это здесь — Бенедетта сошла с тропинки, и там, как маленькие колонны на лесном полу, стояли невысокие крепкие грибы — Эти съедобные, — уверенно сообщила Бенедетта — Выкручивай их осторожно, не дергай, чтобы не попортить грибницу.
— Это какие?
— Ceppatelli. Похожи на porcini, но появляются раньше.
Бруно сорвал один гриб. Он был светлее, чем шоколадные porcini, к которым привыкли в Риме, но запах у него был таким же сильным и пьянящим.
— А споры брось на землю, — прибавила Бенедетта — Тогда грибы вырастут снова.
Набрав ceppatelli, они пошли по тоненькой оленьей тропке, забираясь все глубже и глубже в лес.
— А вот и он, — объявил Бруно, указывая палкой на высокий бледный гриб с пятнистой шляпкой, притулившийся под буковым деревом. В темноте казалось, что он немного светится.
— Этот действительно ядовитый, Amanita phalloides. Нетрудно догадаться, почему он так называется — Бенедетта присела на корточки рядом с грибом и аккуратно вывернула его из земли, обернув руку носовым платком, чтобы не дотрагиваться до гриба.
— Зачем ты его берешь?
— Ядовитые грибы тоже бывают нужны. Мы травим ими мышей. А некоторые добавляем в лекарства.
Рядом торчал пень, на котором росли черные плесневые грибы. Они выглядели совсем неаппетитно, и Бруно удивился, когда Бенедетта сказала, что они съедобны.
— И вот еще, смотри, — позвала она, подходя к соседнему буковому дереву — Мы называем это apartamento, то есть квартира. Снизу растут gelone, над ними — pioparelli, а на самом верху pleurate, устричные грибы. Если мы их не сорвем, они погубят дерево.
Вскоре стало жарко. Обе корзинки были полны, хотя Бруно по-прежнему не мог искать грибы по запаху, что превосходно удавалось Бенедетте.
— Ладно, пора заканчивать, — наконец скомандовала она, присев на мох и тимьян посреди небольшой полянки — Да и запах funghi стал совсем слабым.
Бруно сел рядом с ней. Внизу, под холмом, в лучах солнца грелась деревня. До них долетал запах дыма и визг пилы. Бенедетта потянулась и легла на спину.
— Здесь так тихо, — сказал Бруно.
— Да. Никто из деревенских никогда не забирается так высоко.
Под тяжестью их тел тимьян ломался, и его теплый запах смешивался с ароматом грибов в их корзинах. Бенедетта стала расстегивать рубашку. Видимо, Бруно не смог скрыть изумления, поэтому она объяснила:
— Хочу позагорать.
— А-а… Хорошо. Давай. Я не буду смотреть, — сказал он, отворачиваясь. Но краем глаза он все еще видел ее, растянувшуюся на теплом мху. Интересно, он покраснел? И если да, то откуда в нем столько крови, что она ударила сразу и в голову, и ниже пояса? Бруно тоже лег на спину и закрыл глаза.
Вскоре он услышал шуршание. Бенедетта перекатилась к нему и запустила руку под его футболку.
Он ойкнул и открыл глаза. В нескольких дюймах от своего лица он увидел набухший сосок, похожий на спелую ягоду, а теплая рука, так хорошо готовившая пасту, неспешными круговыми движениями поглаживала его живот.
— Бенедетта — сказал он внезапно осипшим голосом — ты должна знать, что я просто… просто…
— Проезжал мимо? Конечно, я знаю. Поэтому я могу переспать с тобой.
— В каком смысле? — спросил он и вздрогнул, когда ее пальцы скользнули под его джинсы.
— Разве не понятно? Если я буду спать с Хавьером, мне придется выйти за него замуж. Если я буду спать с кем-нибудь другим из деревни, об этом станет известно всем и меня будут считать puttana[46]и ведьмой. А ты… — она встала и сняла оставшуюся одежду, потом опять легла и прижалась к Бруно, — …никому об этом не расскажешь.
— Откуда ты знаешь? — спросил он, пока она расстегивала его джинсы и обеими руками доставала из них его причиндалы.
— Потому что ты ни разу не приставал ко мне на кухне. Даже после того, как я стала подкладывать в твою еду специальные травы.
— Ты подкладывала…
Бенедетта тихо рассмеялась.
— Ты не почувствовал? Тоже мне, великий повар.
Она перекинула через Бруно свою длинную ногу и оседлала его. Он почувствовал, что у него на животе стало мокро, и понял, что это от Бенедетты. Она протянула руку, сорвала веточку тимьяна, разжевала ее и наклонилась, чтобы поцеловать Бруно. Вкус травы напоминал вино, Бруно задрожал от нетерпения, но он был прижат к земле, а Бенедетта явно никуда не торопилась.
— А когда ты..?
— В первый же вечер. Когда ты унюхал мускатный орех — Она обхватила руками его голову, прижав ее к земле, и наклонилась вперед, так, что ее груди терлись о его губы. Бруно взял в рот сосок и нежно его прикусил. Сосок был твердый и от пота соленый, как фисташка.
— Пожалуйста… — простонал Бруно.
Бенедетта приподнялась и ловко пристроилась на Бруно.
— Так? — шепотом спросила она. Потом подвигалась, дразня его — Или вот так?
А потом все вокруг благоухало корицей и сливками, фенхелем и клубникой, разжеванным тимьяном, потом и медом, и Бруно был поражен тем, насколько все до смешного просто.
С холма они спускались в дружном молчании. В тот день кроме pasta con funghi Бенедетта приготовила salame da sugo, традиционное свадебное блюдо: свинина, печень и языки со специями и вином. Считалось, что оно повышает потенцию жениха.
На следующий день они пошли собирать fragole di bosco, дикую клубнику, и занимались любовью в старом заброшенном сарае за пастбищем. Их губы были перепачканы клубничным соком. Еще через день это были misticanza, листья дикого салата. Бенедетта настаивала на том, чтобы сначала они набрали то, за чем пришли. Если кто-нибудь увидит, как они возвращаются домой с пустыми корзинками, злые языки тут же этим воспользуются. Поэтому они наполняли корзинки ночной фиалкой, диким фенхелем, одуванчиками или латуком до того, как вожделение одерживало верх. Тогда они забирались в тихий уголок поля и прятались за зарослями дикого укропа. Бруно заставлял Бенедетту закрывать глаза и дразнил ее, проводя по ее телу веточкой фенхеля. Когда он целовал у нее между ног, ему казалось, что вкус анисового семени смешивается с вкусом морской воды. «Все мы когда-то были рыбами, — думал Бруно, — и вот еще одно тому подтверждение — шелест океана в самых сокровенных глубинах человеческого тела».
На следующий день наступил черед дикой черной смородины, а потом они взяли ружье и пошли охотиться на зайцев. После охоты их любовь была быстрой и неистовой, а из корзинок торчали окровавленные мордочки убиенных зверьков.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
