отвечал ему вяло и без интереса.
Пропали фантомы, а вместе с тем ушла и Мифиида. Вернулась ко мне вновь невыразимым чувством меланхолии.
Когда формальная часть закончилась, нам все равно не разрешили покидать корабль. Пока работали криминалисты, обыскивая её каюту, опечатывая вещи.
Всё это время я бездумно слонялся по кораблю, как обычно, маясь от безделия. От жгучего желания упасть в зеленую траву и там остаться.
Как-то в один из дней, всё собрались в гостиной будучи на чемоданах. Вот-вот должны были дать зеленый свет. Никто не разговаривал, но в воздухе был разлит, какой-то нервный гул. Мы как пчелы сгорали от нетерпения покинуть корабль.
Следователь появился в дверях с планшетом под мышкой и пухлой папкой в руках. Посмотрел на нас всех. Переглянулся с Олегом. Его взгляд задержался на нём всего на четверть секунды дольше, чем на остальных. Но этот взгляд был слишком выразителен и красноречив, чтоб его не заметить.
— Передозировка препаратом. — сказал он, дежурно. — Тело покойной мы отправим попутным рейсом на Рассвет. С её родителями уже связались.
«Рассвет — предел ночи» — почему-то подумал я.
— Бедная, бедная девочка. — покачал головой Фадин, изучая отели на гололитическом экране.
Он сидел на диване, перед голограммой камина. Блики пламени плясали на его лице.
— Кто бы мог подумать, что, именно она, на такой способна…. — продолжил он.
— Это трагедия. Трагедия для нас всех. — сказал Олег.
Коля молчал, потупив взор, и смотрел в пол.
Лена всхлипнула и заплакала. Лида приобняла её и начала утешать.
— Мы её очень любили. — сквозь слезы сказала Лена.
Пылаев стоял у стены, скрестив руки на груди рассматривая свои ботинки. Лицо его было каменным и непроницаемым. Взгляд твердый и ясный. Рядом с ним, у островка кухни, стоял Вадим, белый как лист.
— Кто-то хочет, может быть, что-то сказать? Попрощаться с покойной? — спросил следователь.
Все молчали. Коля, сокрушенно покачал головой. Молчали долго и неловко. Жемчужина Митридата, на гололитическом экране справа от входа так и манила к себе.
— Передозировка фацелией? — спросил я.
Следователь кивнул.
— А причина, — говорю. — У вас сложилась, может быть, общая картина? После опроса, изучив её вещи? После всей проделанной работы какая-то ясность уже есть?
— Это дело следствия. — сказал он. — Для выводов еще рано. С другой стороны. — он развел руки. — Какая тут может быть картина?
— М. — говорю я и волнение жгучее захватывает меня. — Тогда, давайте я помогу.
Пылаев шумно вздохнул. Но в лице не изменился. Прошелся по комнате и сел в кресло у стены. Так, чтобы видно было всех.
— Откуда, только начать? — говорю я, чувствую, как лицо начинает гореть. — Никто же не против?
— Вы что-то знаете, молодой человек?
Следователь сверкнул глазами хищно, но слова его потонули в потоке моих слов.
— Может быть, Игорь Семенович, вы начнете? Расскажете о том, как собрали вокруг себя секту из студентов. Как пудрите им мозги, прикрываясь поиском знаний. Рассказ начините с того момента, как Лиля начала ходить к вам в кружок. Расскажите непременно, о наркотических трипах, о том как в них войти, и что в них искать… Особенно в скольжении.
Фадин остался невозмутим. Устало заполняя форму одного из отелей на заселение.
— Это просто теории, Артём. Мы просто собираемся и обмениваемся знанием и опытом. Никого ни в какие трипы я не отправляю. Это просто смешно.
Когда говорил он даже не удосужился обернуться. Посмотреть мне в глаза.
— Да-да. — говорю я захлебываясь от эмоций.
— Я предупреждал вас прекратить эти ваши сборища. — вступился Олег. — По возвращению в институт мы об этом поговорим. Серьезно поговорим.
— Олег Николаевич прав. — говорю я. — Очень прав. Как раз сейчас его очередь. Он с удовольствием дополнит картину. Ваш рассказ, начните с чудесной открывающей все двери постели у вас в каюте. Затем перейдите к части, в которой она приходила к вам в начале полета. Напомнить, о том, что вы обещали оказать содействие с переводом в Тороговый флот. Возможно, сдержи вы слово, ничего это не случилось бы, не находите?
Олег хотел было что-то возразить. Тени мыслей мелькали на его лице, не зная, какой мизансценой стать. За ними блестело острое жало. Но мне уже было плевать. Я говорил, и в мыслях призывал его сделать это.
«Жаль. Давай.»
— Это же ответственность. — говорю я. — Судьба ставит нас перед выбором. А вы его реализуете. Только выбор один и тот же. — мне становится невыносимо смешно от глупости. — Ебать или не ебать. Или не так. Сначала ебать, а потом поебать. Правильно? Ничего не упустил?
Движение мыслей на его лице прекратилось. Он замолчал, так ничего и не говоря. Застыл, кажется уязвленный в слабое место, в его панцире.
— Да, девочки? — кидаю в их сторону гневный взгляд.
Они начали рыдать в унисон. Только зачем? Коля бледнел с каждым словом. Ему наверное так хотелось сейчас пропасть навсегда из этого места. Пылаев внимательно рассматривал лица, в глазах его читалась немая усмешка и презрение.
— Картина была бы не полной, без подруг. — говорю я и не в силах больше стоять на месте, начинаю ходить по комнате. — Подруги расскажут, что и в каких пропорция смешать. Как работать с препаратом. Это же вы надоумили её пойти за помощью к Олегу Николаевичу, правильно?
Они ничего не ответили, прикрываясь воем и плачем.
— Хватит. — не выдержал Коля. Вскочил со своего места.
— Отлично. А акцент в нашей картине. Выскочил сам. Без него бы не было бы объема. Глубины и цвета. Кто как не нужный Коля. Всегда рядом, всегда поможет. Раздобудет фацелию и стимы. Столько сколько нужно.
Следователь с интересом посмотрел на битое бледное лицо Коли. Коля же замер, в надежде что его не заметят.
— Только незадача. — с ехидством говорю я. — Твоя постель, двери не открывает. Но кто же у нас тут главный по открытию дверей?!
Прежде чем продолжить, я посмотрел на Юру. Он на меня. Я пытался прочесть в его взгляде хоть что-нибудь. Одобрение или нет. Смирение или испуг. Хоть какой-то сигнал. Но он остался непроницаем. Я так и не узнал, одобрил ли он мой поступок или осудил. Единственный, кого я не хотел бы подставлять. Ради кого бы я заткнулся.
Не найдя ответа, я метнул взгляд на Вадима.
Он молчал с полсекунды, но не выдержав взорвался.
— Ты на что намекаешь, сопляк?! — закричал он. — На что намекаешь?!
— Он все знает. — сказал вкрадчиво и твердо Пылаев. Вадим запнулся на полуслове, и от захвативших его эмоций потерял дар речи.
Бледнел, зеленел, краснел. Но сказать больше ничего не
