а главное — включена промежуточная сверловка.
— Правильно, — согласился я. — Вот только, Валь, либо мы закажем у инструментального цеха втулку для центровки, и ее в технологию внесём. Либо нужно давать отдельно разметку на каждую деталь.
— Значит, разметку тоже запишем, потому что меня сразу предупредили не вводить новый инвентарь, — заверил Валентин, хмуря брови. — Лады, Егор, я все в технологию внесу и новый лист подклею, а там дальше вызовешь БТЗ — и по новой все это дело расценишь. Правда, не знаю, тут раз в двадцать норма повысится, пропустят такое?
— Если не пропустят, пусть придут и покажут, как сделать это быстрее, — улыбнулся я.
Я поблагодарил Валька за помощь. Он сунул техпроцесс под мышку к другим справочникам и пообещал, что через час занесёт его обратно, уже переделанный.
Развернулся и зашагал к выходу, но вдруг остановился и вернулся. Вытащил из кармана брюк в несколько раз сложенную бумажку.
— Слуш, ко мне перед работой дядька заходил, просит на жигуль петельку сделать, может, глянешь? — он вручил мне лист, на котором оказался эскиз петли.
В Союзе потому и появлялись самоделкины, что достать многие запчасти было муторно, невозможно — или возможно только по большому блату и за хорошие деньги. Поэтому на заводах активно процветали шабашки. Такие спонтанные заказы были всегда отличным способом подзаработать, и работяги от них не отказывались. Никто не обращал внимания, если рабочий брал шабашку и ковырялся с ней вне рабочего времени. Главное, чтобы не мешало работе, а так — хоть космический корабль конструируй!
— Это на дверь, что ли, петля? — я внимательно изучил эскиз.
Ничего сложного в детали не было — две прямоугольные металлические пластины с отверстиями и фасками. Берёшь металлическую пластинку, размечаешь и сверлишь сбоку отверстие. Дальше фрезеровщик загоняет пластинку в размер по толщине, можно даже без поворотного стола, а потом шарошкой пилишь радиус. Когда все готово, сверлишь крепежные отверстия, снимаешь фаску — и вуаля. Работы здесь от силы часа на два.
— Угу, туда, — подтвердил Валек.
— Металл есть? Из чего хоть делать эту приблуду?
— Не-а.
— Ладно, металл достанем… сколько платит? — уточнил я.
— А сколько назовешь? — Валек ответил вопросом на вопрос.
Я прикинул в голове цифры — два часа времени слесаря стоили рубля три. За заготовкой, если не найду в цеху, придётся идти к кладовщику, тот без бутылки шевелиться не станет. Это ещё четыре рубля сверху. Суммировав, я получил себестоимость детали в районе червонца.
— За десятку сделаю, — объявил я.
Я не стал гнуть цену, всё-таки дядька у Валька — отличный мужик. Попадись какой другой милиционер — и пришлось бы куковать вместо работы в участке.
— Да, думаю, товарищ начальник согласится! — подтвердил Валек.
— Так это не дяде твоему? — озадачился я.
— Не-а, это его начальник напряг, как узнал, что племянник на заводе работает, — захихикал сосед.
Тьфу ты. Знал бы, что петлю делать не участковому, а его начальнику, назвал бы другую цену. Ну слово — не воробей.
— Ладно, замазали, скажи, что пару рабочих дней — и готово, но десятка вперед, — заключил я.
Мы ударили по рукам. Пока мы разбирались с технологом, прошло часа полтора. Я закончил споласкивать и обдувать детали, понес контролерам и встретил своего наставника. Палыч задержался на сборке и выглядел явно вымотанным.
— Егора, это что у тебя? — наставник с любопытством заглянул в ящик, и глаза его чуть не превратились в два блюдца. — Это кто ж тебе дал?
— Старший мастер, — сказал я.
Наставник поморгал удивленно.
— Сдурел, что ли, Ромка… ты же их в брак загонишь! — выпалил он. — Да их кто угодно…
— Вроде нормально все, Палыч, хотя пришлось голову поломать, — ответил я, наигранно вздохнув. — Я, кстати, еще технолога вызвал, чтобы изменения в технологию внести. Мы уже переговорили.
— Э-э… Ну ты даешь…
Палыч не сдержался, взял пробку на тридцать и начал совать в отверстия, поочередно — проход-непроход. И всё смотрел на детали выпученными глазами.
— Слушай, Егор, вот как есть говорю, когда тебя первый раз увидел, так думал — дуб дубом, совсем же мальчишка! А сейчас смотрю, так ты будто не учеником пришел, а сорок лет на заводе проработал!
Я рассмеялся — мол, такого быть не может, но стараюсь. Ну, не мог я спрятать свой опыт — но и объяснить бы никак не смог.
Туда-сюда, и концу подошла насыщенная рабочая смена. Я переоделся и пополз к проходной, по пути вспомнив, что обещал Ане зайти на литературный кружок. Встречи проводились за забором, в заводском Дворце культуры. Ну что ж, раз обещал, значит, надо идти. А я ещё думал, почему девчонка так выразительно смотрит, когда детали заносил. Ждёт!
От мысли меня отвлёк диалог двух работяг из седьмого цеха. Их имён я не знал, но обоих знал в лицо.
— У меня ж юбилей с женушкой на носу, итить-едрить — жемчужная свадьба! Хрен его знает, что дарить! — говорил один из них.
Я мысленно присвистнул — тридцать лет семейной жизни, это не баран чихнул.
— Поздравляю, а она сама чего хочет⁈ — отвечал второй.
— Да чё, браслет золотой ей подавай! А я что? — фыркнул тот. — У меня на такое добро денег нет.
— Так а что, золото же есть?
— Да ты что, откуда! — первый чуть ли не перекрестился.
— Так кольца ваши, — пояснил с усмешкой его друг. — Ты обратись к Ефимычу, ну, который во втором инструментальном. Дай ему, и он тебе из них такой браслет забабахает!
Забавно, что, хотя кольца тогда носили немаленькой толщины, за драгоценность их будто бы и не считали.
— Да ну? Точно! Завтра, значит, колечки принесу.
