Боюсь, его руки тоже не были чисты. Но то, что не пугает нас один раз и по маленькой, может ужаснуть, когда принимает громадные размеры.
Карлик смерил министра тяжёлым взглядом.
— Теперь вы намерены отомстить?
Егор Францевич поморщился.
— До Ротшильдов я не доберусь, а вам всего-навсего хочу указать на дверь.
— До Ротшильдов мне нет дела, — возразил Нессельроде. — Сорвалась одна договорённость, будет десяток других. Однако с моей стороны опрометчиво не предупредить вас, — он помедлил, — что, выставляя против меня сведения третьего отделения, вы рискуете. Под фундамент домика на Малой Морской подведена министерская мина. И когда она рванёт, господин Бенкендорф не сможет исполнять роль доверенного лица государя.
* * *
Флагман «Париж» стоял на якоре в Севастопольском порту, бок о бок с госпитальным 64-пушечным судном. Там делали операции и время от времени выкидывали за борт отрезанные руки и ноги. То ещё зрелище! После взятия Варны корабль отправился на кренгование в доках и вскоре должен был снова выйти в море.
— Русский Портсмут, — Александер на верхней палубе любовался панорамой ночного города. — Здесь снаряжается и зимует флот. — Джеймс обернулся к камердинеру, державшему в руках тёплый плащ. — Бывали?
Жорж покачал головой.
— Отчим не поставлял сюда саженцы. А жа-аль.
Действительно, отлогие берега казались пустынными. Пещерный Инкерман только прибавлял им диковатой красоты. Ветер шевелил ковыль на склонах, пробегая волнами по его серебряным метёлкам. С другой стороны белые домики спускались к порту, плотно облепляя берег.
— Похоже на Алжир, — констатировал Джеймс. — Надо посоветовать адмиралу Грейгу красить купола церквей ярко-синим. Что это? — он вздрогнул. — Цикады?
— Цикадам поздно, — возразил слуга, тоже прислушиваясь к неумолчному стрекотанию. — Маки, господин капитан. Сухие маки. Семена стучат в коробочках…
Александер передёрнул плечами, жестом требуя накинуть плащ. Холодно не было. Но они уже изрядно поглазели на полную луну и двинулись в каюту. Жорж привык к странностям «шпиона». Тот мог часами рассказывать о странах, которые видел, а мог вдруг среди разговора невзначай задать вопрос, способный изобличить приблудного юношу. Всё ещё проверял.
— Какие растения лучше всего прививаются в здешнем климате?
— Не поверите, японские. — Бывший актёр ещё в детстве усвоил правило: врать следует уверенно и, если можно, с подробностями. Они украшают текст и показывают тебя знатоком.
— А земля плодородна?
— Смотря где. В глубине полуострова есть яйлы с великолепной почвой. В степях тоже, но там мало воды. Бахчи разобьёшь, а сад нет.
— Я видел пихты и пинии внушительных размеров.
Жорж пускался объяснять, что в мягком ракушечнике выдалбливают особые ванны, куда сыплют землю, а уж потом сажают деревья… Всё это он слышал на привале от одного бывалого унтера, который чаял оказаться в инвалидной команде при таких ботанических садах — присматривать за саженцами. «Если туда ещё навозу…» — повторял тот.
Пока Жоржа проверяли, и речи не могло идти о том, чтобы залезть наблюдателю в бумаги. Об этом лжелакея предупреждали все — от отца до Стогова. Но молодость… В эти годы Александр Христофорович и сам если ещё не украл из Парижа любимую актрису Бонапарта, то, во всяком случае, к этому готовился… Словом, юноша сунул нос в «секретное шпионское барахло».
Вернее, в то, что лежало в верхних ящиках стола Александера. На слишком доступном месте, чтобы поверить, будто где-нибудь за деревянной панелью обшивки каюты не скрывается тайник для менее невинных документов. Пока же молодой улан нашёл абрисы крымских гаваней, списки кораблей с составом экипажей. Описания баз — Николаева, Одессы, Севастополя — и множество дельных заметок. Например: «Мне довелось увидеть русских пехотинцев купающимися. В сравнении с нашими бравыми парнями они не производят впечатления. Хребты, кожа и кости. Их рацион весьма скуден: сухари и кислая капуста, приправленная уксусом. Но никому не приходит в голову жаловаться».
Или: «Русского крестьянина забирают прямо из деревни, где он живёт до двадцати пяти лет, никогда не видев моря. Ему велят стать моряком. И уже через полгода он карабкается на ванты, ходит по мачтам, подбирает паруса».
Наконец, «Солдат много, они повинуются беспрекословно, поэтому для управления большим стопушечным кораблём с тысячной командой достаточно шестидесяти офицеров».
За такие невинные рассуждения ни одна полиция не схватит наблюдателя за руку. Но вместе они давали цельную картину военного механизма — на Балтике то же, что и на Чёрном море, — отлаженного до совершенства, однако наделённого внутренними пороками конструкции.
Жоржу остро захотелось, чтобы непрошеный покровитель прочитал шпионские откровения. Но копировать времени не было, и так Джеймс ушёл из каюты, только чтобы не дышать паром и углём, пока слуга, размахивая пудовым утюгом, выглаживал кружевные манжетки. Батист влажным не оставишь, вот только что прыскал водой — уже пересохло.
Молодой человек распахнул окно, чтобы проветрить. С нижних палуб слышались пение и перезвон кадильных цепочек. Служили вечерню, и матросы, стоя на коленях между пушками, подтягивали молитвы. В Воспитательном доме Жорж всеми силами прогуливал это время: за что благодарить? А в полку, близ смерти, привык. Всё выходило у места, и Бог оказывался добр не вообще, а именно к нему, раз кто-то из товарищей уже не сядет в седло, а ты бодр, весел и готов скакать на край света… Без задней мысли юноша подтянул пение. Вошедший в комнату Александер только посмотрел внимательно, но ничего не сказал.
* * *
Тем временем отец лжекамердинера подвергся самому отъявленному соблазнению. В спешно собираемый лагерь под Варной приехала Каролина Собаньская, якобы навестить генерала де Витта. Эта парочка даже августейших очей не стыдилась. Блистательная панна ходила под руку со своим маленьким кривоногим любовником, перепрыгивала через траншеи минёров, взметая над головой одуревших рядовых кружевные юбки. Витт галантно помогал ей перебираться через рвы и даже завёл в крепость, где, улучив момент, посадил в одну из бойниц и целовал без устали, к крайнему соблазну молодых офицеров.
— Безобразие, — откомментировал государь. — Приказать, что ли, Витту жениться?
— Не сейчас, — Бенкендорф едва сдержал досаду. — Стоит ли ещё один первостатейный армейский чин обременять супругой-патриоткой? Польской патриоткой, ваше величество.
Никс поморщился.
— Мне кажется, она продажна, и только. Нет, ну посмотрите, что вытворяют!
Собаньская грациозно шла по гребню стены, отставив в сторону батистовый зонтик, а Витт готовился в любую секунду поймать грешного ангела. Бенкендорф вообразил на её месте почтенную Лизавету Андревну и с немалым удовольствием признал, что не ему одному пора подумать о габаритах.
— Ишь, как подолом машет! — государя потянуло в Одессу.
Они и собирались буквально на днях. Ждали корвет. Никс очень не хотел тащиться по сухому пути — пылища, жарища, духотища… Только заход солнца позволял дышать без риска
