рядом с фортепиано – парень выглядел не менее массивным, чем его музыкальный инструмент (я тут же удивился, как его пальцы не нажимали на две-три клавиши одновременно). Отметил, что все парни из ВИА в джинсах и кроссовках «Москва» – будто в спецодежде. И тут же обратил внимание на стоявшую ко мне вполоборота светловолосую девицу, одетую в явно «фирменные» джинсы и неподдельные кроссовки «Адидас».
Память послушно подсказала имя застывшей рядом с Рокотовым девчонки: Изабелла (Белла) Корж – дочь директорши рудогорского Дворца культуры. Девчонка училась в девятом классе третьей школы. И «гуляла» (так мне сказал Свечин) с Сергеем Рокотовым. Я придирчиво осмотрел блондинку с ног до головы – заценил в том числе и обтянутые импортной тканью штанов ягодицы. Признал, что главным достоинством девятиклассницы всё же была не её внешность, а её мама. Потому что комнату для репетиций ухажёру Беллы директорша предоставила очень даже просторную: вполне годную для немноголюдных вечеринок и концертов. Да и инструменты парни из ВИА Рокотова наверняка приобрели не на собственные средства. Раньше я не задумывался над этим вопросом; но теперь сообразил, почему ансамбль Рокота не имел конкурентов при выступлениях на субботних танцевальных вечерах и всегда участвовал в проводимых во Дворце культуры концертах.
Сергей меня заметил – тут же прервал выступление. Он поздоровался со мной, представил меня своей подружке. На девятиклассницу мой облик не произвёл положительного впечатления: она взглянула на мой костюм, на мои очки – хмыкнула. Поинтересовалась у «Серёжи», тот ли я «мальчик из хора», что выступит на «завтрашних танцах». Рокотов по-отечески приобнял меня и заявил подружке, что я пою лучше, чем выгляжу. Уточнил только, что с микрофоном я «почти не знаком». Заверил Беллу, что за вечер «всему» меня обучит – «завтра уж как-нибудь отыграем». Рокот не подпустил меня к Бурому и Венику (я помахал тем рукой – парни нехотя кивнули в ответ на моё приветствие). И не повёл меня к помосту, изображавшему сцену. Он схватил со стола папку из коричневого кожзама. Вынул из неё стопку разноформатных бумаг – выудил из неё написанный красивым каллиграфическим почерком список, протянул его мне.
Прошептал:
– Какие из этих песен знаешь?
Я пробежался глазами по строкам – отправил «запрос» в свою память.
– Все, – ответил я.
Отметил, что с весны в репертуар ВИА Рокотова добавились шесть песен. Я не слышал их в мае, когда явился в субботу на танцы в поисках внимания Кравцовой. Но я слышал их в разное время и по радио, и по телевизору.
– Прекрасно, – прошипел Сергей.
Забрал у меня список – помахал им, демонстрируя Корж.
– Я же говорил! – сказал он. – Выкрутимся.
Указал мне на микрофон.
И заявил:
– Тогда начнём.
Первой в списке Рокотова значилась песня «Мы с тобою танцуем» на стихи Владимира Харитонова. Именно с неё (на тех выступлениях, на которых я присутствовал) ВИА Рокота начина свои концерты. Только сегодня я сообразил, что причиной такого выбора были звучавшие в песне слова: «Этим танцем сегодня с тобой мы вечер открываем». Логику в рассуждениях Рокота я уловил. Но всё же не одобрил его выбор. Но спорить не стал. И вполне прилично (для первого раза) спел произведение. Заслужил очередные похлопывания по плечу. И удивил дочурку директорши ДК: девчонка поаплодировала мне и поинтересовалась, в каком хоре я раньше выступал. Рокот налил себе в кружку горячий чай из термоса, пока я рассказывал Белле свою биографию. Он сделал пару глотков, посматривал при этом то на Корж, то на меня. И вдруг нахмурился, решительно поставил кружку на стол и снова взялся за гитару.
– Продолжим! – сказал он. – Эта песня – нормально. Проехали. Давай следующую.
Одну за другой ВИА отыграла шесть песен – я все исполнил без особого блеска, но и без броской фальши. Я не особенно старался. Но и не саботировал репетицию. Застопорился только на песне «Олимпиада-80» на стихи Роберта Рождественского. Потому что парни задали отличный от оригинального темп композиции – музыка заметно опережала вокал. Я вновь не пустился в споры. Решил, что переучивать уже «набивших руку» музыкантов дело не одной репетиции. Взял паузу. Мысленно внёс коррективы в своё исполнение, несколько раз проиграл в голове композицию в новом для меня темпе (заметил при этом, что Белла уже не посматривала на меня с былым пренебрежением). Вторую попытку я тоже забраковал, хотя Рокотов и махнул рукой: «Сойдёт». Но я упрямо покачал головой и потребовал: «Ещё раз». А вот в третий раз я уже «сломал привычку» – исполнил «ремикс» «на хорошем уровне».
После третьего дубля «Олимпиады-80» парни и Изабелла устроили перекур. Они собрались за столом, рядом со «сценой». Предложили сигарету и мне: Рокот протянул в мою сторону красную пачку с надписью «Мальборо». Я покачал головой: отказался. Подошёл к сцене, бегло осмотрел те «примочки», что использовал ВИА Рокотова (особенно меня удивила «педаль» «Бустер» в корпусе из толстой стали). Но всерьёз заинтересовался лишь электрогитарой Рокота – попросил у лидера ансамбля её «опробовать». Рокотову моя просьба не пришлась по душе – я понял это по его недовольному взгляду. Но парень поборол желания: не предстал «жмотом» перед подружкой. Лишь шёпотом проинструктировал меня, чем электрогитары отличались от «акустики». Засыпал меня «музыкальной» терминологией (которую смешивал со сленгом) – покрасовался перед Беллой. Предупредил, чтобы я «не особенно» «зажимал» струны.
Я с лёгким трепетом в груди взял в руки музыкальный инструмент. Прикинул, что весил он меньше четырёх килограмм (скорее: три с половиной). Чем-то он мне напомнил японскую «Yamaha-SG-5A», которую я видел в интернете. На головке грифа я прочёл название: «Урал». На тыльной стороне корпуса гитары отыскал информацию о её производителе: «Свердловская фирма клавишных музыкальных инструментов 'Урал». Там же прочёл наименование модели: «650А». Увидел на корпусе два блока кнопок (левый блок включал и выключал датчики, а правый – срезал частоты датчиков) и четыре раздельных регулятора (три громкости на каждый датчик и регулятор общей громкости). Не обнаружил в советском изделии ничего непонятного. Немного поэкспериментировал с кнопками и датчиками. Проиграл мелодию – первую, что пришла мне на ум (внезапно вспомнил при этом о своей оставшейся в будущем жене).
– Что за мелодия? – прошептал Рокот.
Он завершил перекур, подошёл ко мне – следил за моими манипуляциями.
– Это «Котёнок», – сказал я. – Песня такая.
Наиграл рефрен, пропел слова припева:
– Я весь для тебя, котёнок…
И тут же сообразил, почему вспомнил о жене. Однажды я заметил, что моя супруга напевала одни и те же слова, будто заевшая пластинка: «Я ведь для
