– Всё что нужно силе – это вернувшийся из-за Черты чёрный в человеческом теле? Я правильно поняла, Зинаида?
– Всё верно, госпожа.
Зинаида склонила голову, а за её спиной рухнул на колени Вик. Его смешные патлы выскочили из-за ушей, залепив лицо по самую козью бородку. «Жаль, что не увижу» – это Лент прочёл по его губам, парню было плохо, он едва шептал, но улыбался.
– Что нужно делать, Зинаида?! Говори! – загремел набатом голос Анны, и тут же с силой хлопнула оконная рама, распахнутая настежь порывом неожиданно свежего для этой душной ночи ветра. Посыпалось стекло. Зинаида сняла с головы венец, который ещё недавно казался Ленту безобидным женским украшением, и протянула его девушке на вытянутых руках. По венцу проходили волны, подозрительно созвучные стуку в его груди. Бум. Бум. Бум.
– Лент, прости меня! – вдруг закричала Анна, поворачиваясь к нему. – Я не знаю, что будет дальше, но поступить иначе не могу. Чёрт побери эту жизнь! Она всегда – выбор, и я выбираю твою! Твою, слышишь? Что ты понял о переселении душ, ведьмак? Хочешь, я скажу тебе, сколько было у нас «на книжке»?
– На какой ещё книжке, дурочка! На сберегательной, что ли? Так «сгорело» всё давно. Ещё при Союзе…
Го́лоса своего он не узнал, но с кем говорил сейчас, понял прекрасно. Жаль, сил на удивление не осталось. Бум. Бум. Бум. Значит, дочка лешего вернулась из-за Черты не одна, а с наездником. Как такое возможно?
Лент чистил землю от гостей из-за Черты всю свою взрослую жизнь, сколько помнил. Стоило мембране порваться, как оттуда сюда сыпались сущности одна другой зловреднее. Голодные и жадные до пяти чувств, средние и низшие, тупые и поумнее… Нечисть никогда не упускала возможности «прокатиться» на живом человеке. Только высшие Демоны, бывшие чёрные, не могли этого сделать. Потому что одного тела чёрному всегда было мало. Даже самый сильный тёмный не мог удержать дух чёрного. Потому и приходилось высшим мастерить специальные «сосуды» под каждый визит в этот мир, комбинируя силы разных кланов.
А что если сосуд готов? Таким уродился? Вернее, уродилась. Как, например, его жена Анна, как Мина или как кикимора. Вот он – готовый кандидат для подселения Демона из-за Черты. Для чёрного мужчины воплощение в женском теле, возможно, и не вариант, но для чёрной женщины – удобнее не придумаешь.
И почему он не понял сразу? Ведь руна, послушная руна, заговорённая Алевтиной на призыв его жены в случае опасности, работала! Он думал, что работала она из-за дыры в мембране, а на самом деле всё было проще – его жена теперь была здесь, по эту сторону жизни. «Зови меня Анной». «Пиво мужчинам вредно». «Жизнь – это всегда выбор». Раньше она возвращалась к нему в мыслях и снах Мины, а теперь вернулась в теле её дочери.
А он чуть не проворонил. Ну и тугодум же ты, ведьмак!
Зато она всегда понимала его без слов. Поняла и сейчас. Поняла его сомнения. Почувствовала дилемму. Ведь в любой другой ситуации наездника следовало уничтожить за надругательство над свободой и волей живущего.
– Я только попросила, Лент! Я только рассказала ей, как не могу без тебя жить, и она согласилась, сама согласилась! Ты должен мне верить, родной! В ней и так жила частичка моей души, она сказала, что это будет только честно. Ах, как жаль, что у нас совсем нет времени! Мне так много нужно тебе сказать. Мама, что с тобой, мама!
– Она жива, – выдохнул Егор, в руках которого тяжело осела Татьяна, – не волнуйся, дочка, делай, что нужно.
Пустая рама колотила по стене, не переставая, ветер становился всё сильнее, листва за окном шумела не хуже штормового океана, а небо полыхало молниями.
– Зинаида, не смей падать! – услышал Лент голос Анны и только сейчас понял, что травница держится на ногах из последних сил, она ведь тоже была простым человеком. Анне, что бы она ни задумала, придётся поторопиться. И на этот раз Лент не станет её останавливать. Он решил. Этот выбор – всем выборам выбор, на кону спасение мира, пусть уж поскорее призывает своего Демона. Да что там! Лент и сам уступит ему свою сине-зелёную оболочку. Да, он не самый сообразительный на свете ведьмак, но в состоянии понять, что процессы, запущенные Чёрным прудом должны быть остановлены. Даже ценой воцарения человеконенавистника над родом людским.
Давай, Анна!
Он увидел, как закружили по столовой поднятые ветром салфетки. Увидел, какую форму принял их пляс: спираль. Увидел, да и почувствовал, как объединив свои силы, за его спиной единым фронтом встали тёмные, поддерживая не наделённых силой людей. Как, сделав один большой шаг, Анна оказалась напротив Зинаиды и закричала той в лицо, перекрывая ветер:
– Силе нужен чёрный монарх?! Будет силе чёрный монарх!
Что она делает?! Зачем подставляет Зинаиде голову?
– Коронуй свою королеву!
Венец упал из рук обессилевшей травницы прямо на подставленную макушку и слился с волосами Анны. Ленту показалось, что она закричала. Он тоже закричал, но раскаты грома накрыли столовую взрывом, и этого никто не услышал. Лент успел подумать о текущих по щекам слезах, о чёртовых ногах, которые так не вовремя отяжелели, о круговороте, в который он попал, родившись у своей матери. Не о воронке, а о череде чёрных женщин, которых ему никак не удаётся удержать рядом...
– Анна, – выдохнул он, вспоминая, и потерял сознание.
– Как ты мог?!
– Ну, прости меня, дорогая.
– Люди оборачивались!
– Ну, что мне для тебя сделать?
– Я всю магию на тебя извела!
– Подзарядим, не вопрос. Иди сюда!
– Дурак!
– Согласен. Дурак и есть.
– Ты храпел на весь партер!
– Ну не люблю я «Лебединое»…
Проснулся он так же резко, как заснул. То есть не заснул, а потерял сознание, это он хорошо помнил, но сны тем не менее смотрел, значит, спал? И головой здорово ударился, к слову, та ещё побаливала, хотя исцеляющие руны Алевтины уже приступили к работе. Жаль, туфли промокли. А нечего было месить ими снег. Какой снег? Нет, снег остался там, где они с Анной возвращались домой с последнего в их жизни балета. Последнего не потому, что вскоре она умерла. До её смерти на тот момент было ещё лет пять, но ему так ни разу и не удалось уговорить её пойти с ним в театр. Впрочем, если быть до конца честным, он не очень-то и старался.
Рядом послышался стон. Женский. Ожила и задвигалась рука, свисающая мёртвой плетью со стула. Это приходила в себя Любочка.
Лент сел – там же, на полу, – и огляделся. В комнату понемногу возвращалась жизнь. Он слышал тихие голоса Розы и Савилы, их самих не видел, только удивлялся тому, что если сидеть на полу, то обеденный стол кажется огромным и перегораживает обзор до потолка. В жизни всё относительно. Потом он услышал Егора и Татьяну и увидел, что ему протягивает руку Вик.
