Миллионер утер пот со лба.
– Я остановился в «Карлтоне», с Грейнджером, моим секретарем. Я послал его в Белфаст в соответствии с судоходным соглашением и… – Он сделал паузу и беспомощно оглянулся. – Где Грейнджер?
– Господин Грейнджер был убит в Белфасте, господин Поттс, – сказал Драммонд спокойно, – членом банды, которая похитила вас.
– Убит! Джимми Грейнджер убит! Почему?
– Поскольку они подменили вас… Личного секретаря двойником не проведешь.
Через некоторое время миллионер сумел взять себя в руки, и скорбная история продолжилась.
– Лэкингтон! Это было имя человека, которого я встретил в «Карлтоне». Потом был другой… Питер… Петерсон. Вот именно. Все мы обедали вместе, я помню, и после ужина в моей гостиной Петерсон подошел с предложением… Он решил обратиться ко мне как к бизнесмену. Он сказал… Как это?.. Что он собирается устроить гигантскую синдикалистскую забастовку, революцию в Англии; и что я, как один из крупнейших «владельцев судов», смогу прибрать к рукам кусок британского флота. Он хотел двести пятьдесят тысяч фунтов, спустя один месяц после того, как результат получен… Были и другие… – Миллион в раскладе на четверых, – подсчитал Грин, и Драммонд кивнул.
– Да, мистер Поттс; и что было затем?
– Я сказал ему, что он мерзавец и что я не дам ему ни цента на такие дьявольские дела. И последнее, что я помню, как Петерсон подмигнул Лэкингтону. Тогда они оба набросились на меня, и я почувствовал, как что-то укололо мою руку. И после этого я ничего не могу помнить ясно. Ваше лицо, сэр, – он посмотрел на Драммонда, – словно во сне; и ваше! – он посмотрел на Даррелла. – Но это было похоже на долгий, ужасный кошмар, который продолжался, пока я не проснулся вчера поздно вечером в доме этого джентльмена. – Он поклонился Теду Джернингему, который усмехнулся бодро.
– Счастлив, что вы поправляетесь, сэр! – заметил он. – Вы хотите сказать, что не помните, как оказались у меня? – Ничего, совсем ничего!
– Эти свиньи использовали очень сильный наркотик! Вы добрались туда самолетом, мистер Поттс! – мрачно прокомментировал Драммонд.
– Самолет! Я не помню. Совсем не помню! Есть только еще одна деталь, что я могу смутно припомнить… Жемчуг… Большая нитка жемчуга… Я должен был подписать документ. А я не хотел… Я сделал это однажды, и затем был выстрел, и свет погас, и бумага исчезла…
– Этот документ в моем банке, мистер Поттс, – сказал Хью. – Я выкрал эту бумагу вместе с вами.
– Вы? – миллионер посмотрел на него изумленно. – Это обещало им миллион долларов, если бы они сделали то, что задумали… Я помню… И ожерелье жемчуга… Герцогиня… – Он сделал паузу и покачал головой устало. – Герцогиня Лэмпшир? – подсказал Хью.
– Вот именно! Герцогиня Лэмпшир. Там говорилось, что я покупаю ее жемчуг, и меня не интересует, как он получен.
Детектив проворчал.
– Свалить все на вас? Опасная игра! Неужели им не хватало денег от трех других?
– Стоп! Я вспомнил. Прежде чем напасть на меня в «Карлтоне», они сказали мне, что другие не войдут в дело, если я не войду.
На некоторое время настала тишина, которую нарушил Хью.
– Ну, мистер Поттс, я рад, что ваши страдания закончены. Но прежде всего вы должны благодарить одну девушку, она навела нас на ваш след. Если бы не она, я боюсь, что у вас все еще были бы кошмары.
– Я хотел бы видеть ее и отблагодарить!
– Легко! – усмехнулся Хью. – Приезжайте на свадьбу. Она состоится через две недели.
– Свадьба! – миллионер выглядел растерянно.
– Да! Моя с ней. Правда, ужас?
– Кошмар! – отозвался Тед. – Страшнее жениха нарочно не придумаешь! Но тем временем я зажал полдюжины бутылок Perrier Jouet урожая 1911-го и припрятал в машину. Что скажешь?
– А что тут говорить! – фыркнул Хью. – Дурачок! Зачем вообще что-то говорить?
– Но что нам делать с милым старым Карлом и прелестницей Ирмой? – задумчиво протянул Хью.
Час встречи приближался, а идей не было.
– Думаю, самое время для полиции, – предложил Даррелл. – После свадьбы мужчине играть в такие игры неприлично!
– Наверное, да, – ответил Драммонд. – И все же это ужас – закончить такое шоу с полицией, если вы простите мое высказывание, Грин.
– Понимаю! Но у полиции есть своя роль, и я склонен согласиться с предложением вашего друга. Отдайте его Закону.
– Нельзя его отпустить! – простонал миллионер. – Лэкингтон, вы говорите, мертв; есть достаточно доказательств, чтобы повесить и этого скота. Что насчет моего секретаря в Белфасте?
Но Драммонд покачал головой.
– Сомневаюсь, что удастся доказать обвинение! Но понимаю ваши чувства… – Он поднялся и потянулся; потом поглядел на свои часы.
– Расходимся господа. Вечеринка скоро начнется. Ждите звонка!
Оставленный в покое Хью удостоверился еще раз, что помнит комбинацию кнопок, открывающую сокровищницу, и стал ждать.
Финал был близок, и он решил, что это должен быть подходящий финал, достойный этой истории, возможно, слишком театральный, но в то же время впечатляющий. Что-то для борцов за народное счастье, чтобы было о чем размышлять в тихие часы ночи…
Потом полиция, увы, без нее никак… и после этого Филлис.
Драммонд собирался позвонить себе домой, чтобы сказать ей, что любит ее, когда открылась дверь, и вошел человек. Хью признал его сразу. Валлэнс Нестор, великий писатель – в собственных глазах, тот, кто в последнее время посвятил себя революционной агитации. – Добрый день! – казал Драммонд приветливо. – Товарищ Петерсон немного опоздает. Я – его личный секретарь.
Тот кивнул и уселся в кресло.
– Что вы думаете о моем последнем небольшом успехе в Мидлендсе? – спросил он, сняв перчатки.
– Изумительный вклад в Великое Дело!
Валлэнс Нестор зевнул и закрыл глаза, только чтобы открыть их снова, поскольку Хью листал гроссбух.
– Что это?
– Это книга, – ответил Драммонд небрежно, – где товарищ Петерсон размещает свои характеристики на других бойцов революции. Изумительное чтиво.
– Там есть про меня? – Нестор навострил уши.
– Безусловно. Вы – не один из лидеров? Вы здесь, – он указал пальцем и затем отступил в тревоге. – Дорогой товарищ! Должно быть, некоторая ошибка…
Но Валлэнс Нестор уже читал, покрываясь багровыми пятнами:
Нестор Валлэнс. Так называемый писатель. Полное ничтожество, но полезный в какой-то степени. Беспредельно тщеславен и невероятно глуп. Не достоин доверия в серьезных вопросах.
– Что значит эта оскорбительная ахинея?! – писателя трясло, а Хью уже приветствовал следующего беззаветного борца.
