Книга Покрывало вдовы - Сергей Саканский

Ветреным сентябрьским вечером в редакции «Крымского криминального курьера» было натоплено, накурено и шумно. Старые друзья соображали на троих, как назывался этот процесс во времена их детства, только напиток был вполне современным — литровая бутылка виски семнадцатилетней выдержки.

— Семнадцать лет назад нам с тобой было как раз по семнадцать, и пили мы массандровский портвейн, — сказал Витя Жаров, рассматривая бутылку, из которой только что, на правах хозяина заведения, налил всем по чуть-чуть.

Он обращался к Вове Пилипенко, старшему следователю отдела убийств Большой Ялты, в прошлом — однокласснику и пожизненному другу. Тот буркнул в ответ что-то невразумительное, принимая из руки Жарова стакан.

— А мне уже исполнилось двадцать два, когда где-то в Шотландии гнали этот, еще мутный самогон, — вздохнул Леша Минин, эксперт-криминалист, не прямой, но все же каким-то образом подчиненный следователя, а в прошлом — недосягаемо далекий старшеклассник из той же пятой школы, бывшей (уже совсем в незапамятные времена) первой и единственной в городе гимназии для девочек.

Тут на улице раздался пьяный женский смех, а вслед за ним — мужской голос:

— Какой же я дурак, что женился!

Пилипенко и Жаров, не сговариваясь, посмотрели на Минина, единственного женатика из троих. Тот отреагировал самым неожиданным образом, и этот внезапный поворот беседы привел к трагическим, судьбоносным последствиям для целого ряда людей…

Минин повернулся к Жарову и задушевным голосом, явно предполагающим какой-то подвох, заговорил:

— Вспоминаю одну статью в твоей газете. Она называется «Покрывало вдовы».

— Была такая, — сказал Жаров. — Недели три назад, в конце августа.

— Ее автор утверждает, — продолжал Минин, — что существует некое «покрывало вдовы» — кармическое заболевание.

— Конечно. Это вроде злого рока, который преследует человека всю жизнь.

— Вот я и думаю, с точки зрения реальной медицины, разумеется. Можно ли это объяснить?

Минин отхлебнул из стакана и сам себе ответил:

— И прихожу к выводу, что нельзя.

Во время этого разговора Пилипенко переводил взгляд с одного собеседника на другого. Затем прокомментировал ситуацию:

— Ну вот, опять он тебя подкалывает. И выпили-то, вроде, немного.

— Я не подкалываю, а разобраться хочу. Как же это объяснить? Вирусной теорией — вряд ли.

— Все просто, — терпеливо проговорил Жаров. — Один из супругов передает другому толику некой энергии, которая лишает его защиты, обычно действующей у каждого человека. И тот становится открытым для болезней, несчастных случаев и тому подобного. Не важно, мужчина это или женщина, все равно — «вдовЫ». Короче, если муж болен «покрывалом вдовы», то его жены мрут, как мухи. Об этом и статья. Выпьем-ка за то, чтобы нас миновала чаша сия.

Жаров поднял стакан и выпил. Друзья не последовали его примеру, а лишь молча смотрели на него. Пилипенко сказал:

— Я не собираюсь пить за то, чего нет.

— А я выпью, — Минин пригубил и поставил стакан на стол, — но просто так, не в счет тоста.

— Ладно, пусть будет просто так, — сказал Пилипенко и сделал то же самое.

— Автор этой статьи, — продолжал тему Минин, — рассказывает историю некоего Эн, у которого умерли аж три жены: со всеми произошли какие-то странные несчастные случаи. Это значит, что Эн болен именно «покрывалом вдовы».

Пилипенко повернулся к Жарову.

— Был бы у тебя какой-нибудь начальник — редактор там… Он бы тебе за такую статью голову отвинтил.

— Тем и живу, — парировал Жаров, — что всем в своей газете заправляю сам. ЧП «Жаров». Частное предприятие. Нет у меня ни начальников, ни подчиненных. Даже уборщицы нет.

Он оглядел помещение своей редакции, поводя туда-сюда ладонями. Пилипенко меж тем наполнил стаканы. Спросил весело:

— И статью эту ты тоже сам написал, давай, признавайся!

— Обижаешь. Я только передовицы пишу. А это реальный человек прислал. И фамилия у него настоящая — Куроедов.

— Как Куроедов? — встрепенулся следователь.

— Куроедов, а что?

Пилипенко потер пальцами лоб:

— Эта фамилия мне знакома.

Жаров, запрокинув голову, выпустил ровные кольца дыма, затем пронзил их дымной струей. Пилипенко поморщился. Он еще сначала года безуспешно пытался бросить курить, и упражнения друга его раздражали.

— Там еще написано, — сказал Жаров из-за дымовой завесы, — что в случае смерти жены, как правило, преждевременной или трагической, муж как бы сохраняет в себе отпечаток смерти. При повторном браке он заражает новую супругу и несет ей несчастья. Покрывало вдовы.

— Нет никакого покрывала вдовы! — воскликнул Минин.

— А Куроедов?

— Да нет и никакого Куроедова! Это он все выдумал, в том числе, и свою фамилию, неужели не ясно? И вообще, разве может быть такой человек — Куроедов?

— Нормальная, существующая фамилия, не хуже других, — буркнул Жаров.

— Вспомнил! — вдруг оживился Пилипенко, подняв палец. — На днях произошел несчастный случай с женщиной, которая носит такую же фамилию. Это точно — была некая Куроедова. Выходит, что она — его очередная супруга, и автор рассказывал свою собственную историю… Кто он такой, этот Куроедов?

— Я не очень-то и знаю. Многочисленный мой читатель. Просто прислал в газету статью.

Пилипенко укоризненно покачал головой.

— И как у тебя только совести хватает печатать неизвестно кого и непонятно о чем?

Жаров развел руками.

— А что же, мне и вправду самому все это писать?

На неделе Жаров заглянул к другу в кабинет. Пилипенко поднял голову от бумаг, строго посмотрел на Жарова.

— Помнишь, в субботу пили с Мининым у тебя в редакции?

— А что? Виски оказалось плохим? — язвительно спросил Жаров.

— Да нет — хорошим. По полной программе стошнило. Говорили о Куроедове, о его статье, о покрывале вдовы.

— И что?

Пилипенко потряс пачкой бумаг.

— Я проверил этого Куроедова. Он действительно существует, и у него на самом деле по разным причинам умерли три жены, а недавно чуть было не погибла четвертая.

Говоря это, следователь выбрасывал на стол листы бумаги, один за другим, Жаров ловил их, просматривая в один короткий взгляд.

— Везет же людям! — пробормотал он.

— Это в чем? — нахмурился следователь.