– Под подушкой на кровати в комнате дяди.
– И нож выглядел приблизительно так, как сейчас? Я говорю опятнах на лезвии.
– Да, пожалуй.
– Теперь ответьте, пожалуйста: когда вы запирали на замокящик буфета вечером тринадцатого, был ли нож в ящике?
– Не знаю.
– Почему же вы не знаете?
– Да потому, что не выдвигала ящик.
– Кто был в это время с вами?
– Возражаю, так как вопрос неправильно сформулирован и неимеет прямого отношения к делу, – заявил Мейсон.
– Возражение защиты отклоняется! Свидетельница, отвечайте, –распорядился судья Маркхэм.
– Со мною был мистер Мейсон.
– Вы имеете в виду – Перри Мейсон, адвокат, находящийсясейчас здесь, в помещении суда?
– Да, сэр.
– Отличается ли нож, представленный как доказательство номердва, от ножа, который вы убрали в ящик буфета утром тринадцатого?
– Трудно сказать. Он похож на тот, который я убрала в ящиктогда, в то время.
– Утром четырнадцатого разве вы не сказали полицейским,когда они вас спрашивали, что нож тот самый?
Судья Маркхэм взглянул на Перри Мейсона, ожидая, что тотбудет возражать, но адвокат даже не шевельнулся, весь обратившись во внимание.
– Да, сказала… кажется, сказала.
– А сейчас вы только допускаете, что этот нож похож на тот,который вы убрали в ящик утром тринадцатого. Чем объясняется расхождение вваших показаниях?
– Только тем, что, когда стала обдумывать случившееся, мнепришло в голову, что многие ножи похожи и выглядят одинаково.
– И насколько вы можете определить, этот нож, представленныйкак доказательство номер два, тот же самый, который вы нашли под подушкойобвиняемого утром тринадцатого и убрали в ящик буфета, это верно, мисс Хаммер?
– Они похожи.
– Можете приступить к перекрестному допросу, – торжествующезаявил Мейсону Гамильтон Бергер.
Мейсон начал с успокаивающих вопросов:
– Как так получилось, что вы обнаружили этот разделочный ножпод подушкой дяди утром тринадцатого, мисс Хаммер?
– Я… я… беспокоилась за него.
– Говоря другими словами, у вас была причина подозревать,что он ночью разгуливал во сне, ведь верно?
– Да, верно.
– И ваше беспокойство по поводу его лунатизма следуетприписать тому обстоятельству, что приближался период полнолуния?
– Да, – тихо ответила она.
– Как вы узнали, что лунатики проявляют наибольшуюактивность, когда светит полная луна?
– Я читала об этом.
– В книге?
– Да.
– Книга была по медицине?
– Да.
– Где вы достали эту книгу?
– Выписала.
– Вы штудировали эту книгу до того, как заперли ящик буфета?
– Да, сэр.
– И как долго вы занимались изучением этой книги?
– Возможно, недель шесть или два месяца.
– Теперь обращаю ваше внимание на нож, представленныйзащитой как экспонат «А». Спрашиваю вас: видели ли вы этот нож когда-либопрежде?
– Да, сэр, видела.
– Вы положили этот нож в ящик буфета уже после убийства всоответствии с полученными от меня указаниями, не так ли?
Гамильтон Бергер сорвался с места, готовый протестовать, новместо этого медленно опустился на свой стул.
– Да, сэр.
– Я сказал вам, как вспоминаю, – спросил Мейсон, улыбаясьокружному прокурору, – что хочу, чтобы этот нож подсунули в ящик буфета и чтобыего на следующий день обнаружил сержант Голкомб, и объяснил это тем, что хочувнести сумятицу в определение орудия убийства и усложнить максимально окружномупрокурору задачу идентификации ножа как того самого, который находился в ящикебуфета, ведь так я вам наказывал и объяснял?
Окружной прокурор захлопал глазами, не веря своим ушам.Судья Маркхэм подался вперед, собираясь что-то сказать, но сдержался иуставился на Мейсона широко раскрытыми от изумления глазами.
Блэйн вскочил с места:
– Ваша честь, думаю, защитника следует предостеречь, что вслучае утвердительного ответа на этот вопрос прокуратура не сможетпроигнорировать этот факт и предпримет шаги, чтобы проследить за тем, чтобыстоль непрофессиональное поведение не осталось…
Окружной прокурор, не дав закончить своему помощнику,потянул его за пиджак и заставил сесть на место.
– Отвечайте на вопрос, Эдна, – потребовал Мейсон, оставивбез внимания угрозу Блэйна.
– Да, сэр, все так и было.
– И нож, который я вручил вам, – тот самый, который представленкак доказательство защиты под названием экспонат «А»?
– Да, сэр, думаю, что тот самый.
Голос Эдны Хаммер звучал тихо и смущенно. В ее глазахчиталась полная растерянность.
– И вы заперли нож, известный вам теперь как экспонат «А», вящик буфета?
– Да.
– Но его там не оказалось, когда вы открыли ящик наследующее утро?
– Нет, сэр, не оказалось.
Мейсон спросил добродушно, как бы беседуя с ней:
– Таким образом вы узнали о том, что разгуливаете во сне поночам вот уже недель шесть, а то и два месяца, Эдна?
За столом окружного прокурора возбужденно шептались, наспехустроив совещание. Вопрос Мейсона ускользнул от их ушей. Эдна Хаммер, чья мысльвсе еще находилась в оцепенелом состоянии, после дерзкого заявления Мейсона,где он так бесцеремонно раскрыл их заговор, оказалась застигнутой врасплох.
– Да, сэр, – подтвердила она машинально.
Только судья Маркхэм оказался тем, кто в полной мере уяснилвсю важность заданного вопроса и полученного ответа. Он подался вперед, чтобыпристально взглянуть на свидетельницу, и спросил:
– Так каков был ваш ответ?
– Да, сэр, – сказала она и, затем внезапно спохватившись,залепетала: – О, я имела в виду не это… Я не…
– А что вы имели в виду, Эдна? – уточнил Мейсон.
– Что это? Что такое? – завопил Гамильтон Бергер, вскакиваяс места. – Возражаю. Вопрос не соответствует процедуре перекрестного допроса!
