— В вашей власти позволить мне и дальше участвовать в отборе или быть сегодня же из него исключённой. Но вы не имеете права выворачивать наизнанку мою душу. Я не ваша собственность, а всего лишь ваша невеста. Одна из многих.
— Фьярра, — рычание зверя, уже готового к атаке, — я не разрешал тебе подниматься!
Наверное, не будь здесь морканты, уже давно бы разорвал меня на кусочки.
— Мы ведь ещё не женаты, — припомнила его же слова. — Вот когда поженимся (если поженимся), тогда и будете указывать, подниматься мне или не подниматься.
Реверанс, прощальный кивок замершей истуканом колдунье и быстрые шаги к заветным створкам, за которыми долгожданное спасенье. Нужно спешить, пока от меня не осталось тлеющей головёшки.
В иные моменты Скальде Герхильда не отличить от Огненного.
— Ваше Великолепие, нужно скорее решать, которые из невест нас покинут.
Тальден прикрыл глаза, пытаясь абстрагироваться от въедливого старческого брюзжания. Но от Тригада не так-то просто было избавиться. Старейшина не собирался сдавать позиции, не спешил убираться из императорского кабинета и упорно не соглашался с волей наследника.
— Я и решил. Отбор покинет эсселин Крилфейн. Я ещё вчера просил сообщить ей об этом.
— Только одна алиана? А как же та, другая? — разочарованно протянул советник.
— Та другая пока останется.
Скальде мысленно досчитал до трёх, уверенный, что на четвёртый счёт пожилой маг разразится очередной страстной тирадой о том, что Фьярре не место в Ледяном Логе, она недостойна называться невестой будущего императора и ей следует сегодня же выметаться из замка.
Исключить её из отбора было бы просто. Намного сложнее оказалось выжечь её из сердца, запретить себе о ней думать.
Сколько раз пытался он понять, что с ним происходит. Почему она стала для него наваждением. Его соблазном. Его искушением. Как и всякий дракон, по природе своей охотник, Скальде желал, чтобы девушка ему подчинилась, признала его силу.
Непокорная, дерзкая. Горячая. От сумасшедшей жажды обладать ею в иные моменты он почти терял разум. А желание заставить её перед ним раскрыться превратилось в навязчивую идею.
Ледяной чувствовал, Фьярра что-то скрывает. Что-то, из-за чего они всё больше друг от друга отдалялись, вместо того чтобы стать ближе. Всякий раз, когда пытался к ней приблизиться, девушка закрывалась, словно улитка в раковине. Делала шаг назад, обрастала колючками, старательно пряча за дерзостью отчаянье и страх.
А может, он всё это выдумал и не было никакого страха. Кроме единственного — страха стать его ари. Превратиться в лёд. Одно тревожное предположение сменяло другое: вдруг Фьярра скрывает какую-то постыдную тайну? Возможно, связанную с тем, в кого была влюблена раньше.
Не зря же упрямо его не называет.
Тальден не знал, какая из мыслей была для него мучительней.
…Эти её ужимки, и то, как стыдливо отводила взгляд, когда он просто пытался её понять. Эта боязнь источника Юны, от которого готова была бежать без оглядки.
От её поведения в иные разы вскипала кровь в жилах и в глазах темнело от злости.
Наверное, потому, вместо того чтобы объясниться и окончательно дать понять, какое место в его жизни занимает Далива, он вспылил, набросился на неё с упрёками. Когда Фьярра превращалась в ледяную колючку, пропадало всякое желание что-либо ей объяснять.
После той ссоры он не переставал себе повторять, что не обязан перед ней оправдываться. Не обязан был, но неприятное чувство, какая-то червоточина, появившаяся в груди, не исчезала.
Он не должен был вести себя, как злопамятный мальчишка, и ранить её в отместку!
У морканты они много чего друг другу наговорили, и глупо было ждать, что восемнадцатилетняя гордячка первая сделает шаг к примирению. Она ведь считает его изменщиком. Подлецом.
Лжецом.
Кому-то из них придётся первым переступить через черту отчуждения.
— У меня проявилась таэрин, — прервал Герхильд пламенную речь советника, которую благополучно пропустил мимо ушей.
Старейшина подавился собственными словами. Нахмурился, переваривая неожиданное признание, после чего уверенно проговорил:
— Ваше Великолепие, это всего лишь влечение. Влечение к бесспорно красивой девушке. Яркой, необычной. Именно этим она и привлекает. Тем, что выделяется среди других невест. Хоть, как по мне, выделяется не в лучшую сторону… — тихо проворчал маг и продолжил увещевать: — Уверяю вас, со временем интерес ослабеет. Утихнет страсть. И что останется? Заносчивая, своенравная девица, которой нет дела до нашей империи. Это стало очевидным из её вчерашних ответов. Такой не место на троне рядом с правителем. Таэрин проявлялась и когда вы были с графиней. Из-за чувств, что к ней испытывали. Но вот таэрин нет и в помине. Как не осталось чувств к графине. Вы ведь никогда её по-настоящему не любили.
— Сообщите о моём решении Хелет, — ровно повторил Герхильд, из последних сил сдерживаясь, чтобы не схватить старика за шкирку и не вышвырнуть из кабинета.
Ещё одно навязчивое желание, которое в последнее время посещало его с завидной регулярностью.
— Эсселин Крилфейн покинет замок сегодня же. Но и Сольвер должна будет уехать!
Наверное, он бы всё-таки уступил слабости и самолично выпроводил мага. Если бы напряжённую атмосферу не развеял стук в дверь.
— Ваше Великолепие, у меня к вам важное дело, — поклонился правителю эррол Хордис и выразительно покосился на советника, намекая, что время его аудиенции окончено.
— Эррол Тригад, девушки нервничают. Сообщите им наконец о моём решении.
Старейшина скрипнул зубами, досадуя, что несмотря на всё его красноречие, ему так и не удалось образумить наследника. Пожилому магу ничего не оставалось, как поклониться и уйти, напоследок удостоив невовремя заявившегося лекаря злым взглядом.
— Со мной всё в порядке. Если ты за этим пришёл. — Скальде вернулся за стол, тёмное дерево которого порыжело под утренними лучами.
В последнее время Хордис вёл себя хуже наседки, опасаясь, что ледяная магия тальдена снова выйдет из-под контроля. Скальде усмехнулся своим мыслям, представляя, в какой ужас пришёл бы обеспокоенный его состоянием целитель, узнай он о видениях… О тенях, что преследовали тальдена. Одна такая распахнула за спиной Хордиса свои рваные крылья, точно Фервэлла — мифическая птица, предрекавшая скорую погибель. Порой теням и голосам, что поселились в его сознании, было сложно сопротивляться. Вот и сейчас они искушали, убеждая, что нет ничего страшного в том, чтобы уступить один раз родовой силе. Выплеснуть её, направив на старого друга, превратить того в обломок льдины.
Не догадываясь о мыслях тальдена, эррол Хордис торопливо приблизился к столу и с явным облегчением избавился от тяжёлой ноши: старинных книг, что трепетно прижимал к груди, и пожелтевших от времени свитков.
