Я был рад, что стоял спиной к свету и мне не надо было встречаться с ней взглядом.
– Я хотел бы отправиться на ночную рыбалку, если не будет других поручений.
– Зайдите около половины одиннадцатого, перед тем как я пойду спать, – сказала она. – Я тут одна провожу время. Думаю, отец к этому времени будет спать, поэтому постарайтесь не шуметь.
– Он понял, что я ему очень признателен?
– Не в признательности дело. Вы же будете помогать ему. Он беспокоится о своих записках.
– Передайте ему, чтобы он больше не беспокоился.
В эти минуты, стоя возле перил веранды, я осознал, что в следующий раз увижу ее, когда уже все кончится.
Я взял ее за руку:
– Я люблю вас, Валерия.
– Какое счастье! Вы сказали это. Я тоже люблю вас!
Я оставил ее и пошел вдоль веранды к каменным ступеням, ведущим в сад.
Из своей комнаты появилась Лаура.
– Дэвид, что-то случилось с машиной, – сказал она, подходя ко мне. – Не могу понять, в чем дело. Стартер не работает. Не взглянули бы вы на него? У меня завтра утром важная встреча в Милане.
У тебя не будет встреч ни завтра…, и никогда больше.
Ее лицо было белым, словно вырезанным из мрамора, а глаза лихорадочно блестели.
– Хорошо.
– Вы попытаетесь починить?
– Да.
– Если бы я могла быть уверена в том, что автомобиль будет в порядке к завтрашнему утру.
– Я постараюсь.
Она посмотрела на меня долгим, тяжелым взглядом и вернулась в свою комнату.
Было восемь тридцать пять. Из двери гаража я увидел Марию, которая шла по дорожке к воротам. Я следил за тем, как тяжело и медленно она уходила по дороге, до тех пор, пока совсем не скрылась с глаз. У меня оставалось только двадцать пять минут. В заднем кармане брюк лежал револьвер, под рубашкой – мешок с песком. Я был спокоен, только осталось болезненное чувство напряжения в области желудка, которое с утра мучило меня.
Я бросил взгляд в сторону виллы. Лаура шла по веранде, направляясь в гараж.
Я взял инструменты и пошел обратно к машине. Когда она вошла в гараж, я делал вид, что усиленно ищу неисправность.
– В чем дело? Ты нашел неисправность? – спросила она, остановившись в дверях.
Я повернулся.
Она стояла в свете заходящего солнца, почти так же, как тогда, в траттории Пьеро, и мне были видны очертания ее стройных ног и бедер под юбкой.
На ней было жемчужное ожерелье, и снова я почувствовал, как легкая дрожь триумфа проскочила по моему позвоночнику, – это был следующий этап моего плана. Но я едва не забыл об ожерелье, вот где я мог совершить ошибку, я спустился бы в ангар без ожерелья, а значит, не было бы мотива у Беллини.
Она исправила эту ошибку! Это везение.
– Кто-то затеял странную игру, – сказал я. – Провода зажигания перепутаны! Чтобы их вернуть на место, потребуется полночи.
– Ты уверен?
– Конечно. Если ты хочешь, чтобы автомобиль был к утру готов, лучше не мешай мне! Приходится проверять каждый провод.
– Пожалуйста, сделай все, что можешь.
– Постараюсь.
Наклонившись к мотору, я услышал ее шаги. Она уходила. Подождав одну-две минуты, я распрямился: она была уже на полпути к ангару.
Я отложил отвертку, подошел к скамье, вытер руки чистым куском ветоши и надел перчатки. Посмотрел на часы. Восемь сорок пять.
Я дал ей три минуты на то, чтобы пройти каменную лестницу и войти в ангар, потом пошел следом. Быстро смеркалось.
Солнце садилось позади ряда холмов, окрашивая золотом лучей гладкую поверхность Лаго-Маджоре и вершины скал.
Я надел туфли на резиновой подошве и, спускаясь к ангару, не производил ни звука. Добравшись до ангара, я остановился и прислушался.
Я видел свет в большом открытом окне, а минуту спустя пронзительная джазовая музыка мощными волнами понеслась в тихом ночном воздухе. Лаура включила звук на полную громкость.
Беллини должен быть где-то поблизости. Я быстро спустился по ступеням к входу в ангар. Я остановился, посмотрел на озеро, но было слишком темно, и я не заметил на его глади небольшую лодку. Я проверил время. Без девяти девять.
Я поднялся по ступеням и легонько толкнул дверь пальцами. Она была закрыта. Я достал дубликат ключа. Руки были тверды, и я сразу же попал в замок. Я не боялся, что Лаура меня услышит. Радиола гремела на полную мощность. Даже если Лаура закричит, ее никто не услышит!
Я повернул ключ и осторожно открыл дверь.
Она стояла на коленях в оконной раме спиной ко мне, почти свесившись с подоконника и вглядываясь в темноту.
– Лаура! – Чтобы перекрыть звук радиолы, я был вынужден повысить голос.
Она вздрогнула, отскочила от окна и резко повернулась. Ее лицо стало цвета старой слоновой кости, глаза расширились в недоумении, страхе и бессильной ярости.
– Что ты здесь делаешь? – прохрипела она, сделав неуверенный шаг в мою сторону.
– Я должен предупредить тебя, что не смогу отремонтировать машину к утру.
Она быстро взглянула на часы, стоящие на каминной полке. Паника и ярость обезобразили ее лицо.
– Возвращайся в гараж и попытайся еще раз! – сказала она зло.
Я двинулся к камину, глядя на бюстик Данте, стоявший рядом с часами.
– Не могу сделать невозможное! Мы оба были вынуждены кричать, чтобы перекрыть звуки музыки.
– Делай, что тебе сказано! Вон немедленно!
– Я ничего не смогу сделать. Я сейчас отправляюсь в Стрезу, у меня там встреча с приятелем. Ты можешь взять машину Биччи, если это так важно.
Лаура поняла, что весь ее тщательно разработанный план полетел к черту.
Она стояла, сверля меня взглядом, а я читал на ее лице все мысли, как по раскрытой книге. Через три минуты Беллини должен быть здесь, и тогда моя встреча с ним неминуема. Беллини нужно срочно остановить! Вот о чем она думала.
Она быстро повернулась к радиоле. Если она ее выключит, Беллини уедет обратно. Я схватил бюстик Данте.
Она потянулась к выключателю, но я схватил ее за плечо и с силой развернул к себе.
Ее лицо было перекошено от ярости. Она смотрела на мои руки в перчатках, на бюст в руке. Ее взгляд встретился с моим. В эти последние мгновения своей жизни она, казалось, прочла в моих глазах все, что я мог бы ей сказать, и поняла, что проиграла в своей собственной игре.
Ее яркий рот открылся для крика, глаза сверкнули злобным, пугающим блеском – дикий зверь, угодивший в ловушку. Она подняла руку, закрывая голову, но я перехватил ее запястье, а потом сильно ударил по виску. Толчок от удара отдался в моей руке. Уголок пьедестала вонзился в кость, и я почувствовал, как что-то влажное брызнуло мне в лицо. Я уронил бюст. Лаура падала на меня, ее пальцы судорожно вцепились в мою рубашку.
