— Реально нас обули. Мы думали, настоящий экстремальный тур, а оказалось, ты таскал нас по пустыне в трех часах от города.
— Господа, господа, — попытался урезонить их Мустафа, — прежде всего мы беспокоимся о безопасности туристов. Пустыня полна неожиданностей: близко алжирская граница, могут появиться берберы, и тогда никто не ручается за вашу жизнь. Они в целом мирные, но слишком далеки от цивилизации.
Я мысленно согласилась с ним насчет цивилизации: еще триста километров, и столетие, в котором ты живешь, не имеет значения…
— Так надо ж предупреждать! — возмутился Вова. — Хочется настоящих приключений…
Вид у него был мечтательный, он определенно грезил об авантюрах в стиле Индианы Джонса.
— Хорошо, хоть девчонок встретили, будет что рассказать пацанам, — сам себя утешил парень.
— Конечно, — поддержала я его, — вы же нас спасли. Мы не знали дороги, могли умереть от голода и жажды.
Я, конечно, сильно преувеличивала, но ребятам было приятно. Тем более что с ними действительно было безопаснее.
Небольшой очаровательный городок в Сахаре, разросшийся вокруг оазиса, где выращивают лимоны, гранаты, бананы, финики. Город поэтов и художников, а еще туристов. Они бродили по Тозеру толпами, катались на запряженных лошадьми повозках, охапками скупали финики на веточках, увязанные как веники, делали татуировки хной, галдели и пили из бутылочек минеральную воду. Они радовали глаз крепкими загорелыми телами, разноцветными шортами и майками, разноязыкой речью. Мы словно попали в другой мир и поразились тому, как отличается жизнь здесь, на севере Сахары, туристического Туниса от тех мест, откуда мы бежали, где время, казалось, остановилось, а жизнь за сотни лет вовсе не изменилась.
Наша запыленная длинная одежда и платки бросались здесь в глаза, надо было переодеться. Мы зашли в первую попавшуюся лавку и на оставшиеся динары купили майки и шорты. Наши кавалеры порывались заплатить, но мы убедили их, что это последние наши траты, и в дальнейшем мы обязательно перейдем на их полное попечение.
Мустафа с изумлением взирал на нашу четверку, но помалкивал. Кажется, он не слишком поверил в нашу историю.
Нас ожидал не автобус, набитый туристами, они уже уехали вперед, а джип. Именно такой вид передвижения предпочитали земляки. Кроме того, Вову и Василия интересовали не кейруанские ковры, первая в Северной Африке мечеть или красоты мертвого соляного озера Шотт эль Джерид, где разноцветные кристаллы соли, испаряясь, рождают миражи, а придорожные лавки мясников с привязанными у входа блеющими баранами и висящими на крюках тушами.
— Что-то мы проголодались, — решили Вова и Василий и велели притормозить у такой лавки.
Ах, ничего нет замечательнее зажаренных на углях бараньих ребрышек, особенно если их запивать красным тунисским «Шато Могнаном»! Конечно, жалко, что мы миновали знаменитый Кейруан без остановки, но, в общем-то, я ребят понимала! Мустафа тоже был доволен, ему изрядно надоело изо дня в день рассказывать о красотах и достопримечательностях Магриба.
Некоторый интерес у наших спутников вызвали величественные виды холмов Матматы, ничьей земли, где берберы и по сей день живут в пещерах, как и две тысячи лет назад. Они пережидали в них набеги, завоевания, владычества Карфагена, Рима, Арабского Халифата, Порты, Франции. Эпохи совершенно не отразились на их жизни: те же пещеры в холмах, выбеленные известью, ручные жернова, глиняные бутыли с маслом, белые берберские ковры с черным геометрическим узором. Черные войлочные палатки пастухов-кочевников то и дело попадались на склонах, поросших редким блеклым кустарником. Но ребятам больше всего понравилось, что здесь Джордж Лукас снимал свои «Звездные войны». Им это было более понятно, чем эпоха владычества Карфагена, и они восторженно засвистели и с уважением оглядывали ландшафты. Ближе к побережью замелькали возделанные поля, персиковые сады, оливковые рощи, виноградники.
Жизнь уже представлялась не такой уж плохой, мы с Кирой переглядывались и с надеждой подмигивали друг другу. Почему-то нам казалось, что все позади, что мы почти дома…
ГЛАВА 26
Мы приближались к Суссу, крупному городу и туристическому центру.
— Куда вас отвезти? — осторожно спросил Мустафа, мечтавший, видимо, поскорее от нас избавиться.
— Как куда? — возмутились наши спасители. — Они с нами, поселятся в нашем отеле. Мы ж заплатим, ты знаешь, не боись.
— А документы у вас есть?
Мы отрицательно покачали головами.
— Ничего! — оптимистично заявил Василий, беря меня за руку и терзая ее. — Завтра возьмем машину напрокат, съездим в Тунис в посольство, скажем, они потеряли документы. Если что, денег дадим.
— Дадим! — подтвердил Вова. — Не бросать же своих девчонок, которых достал муж-араб! Вот бы рыло ему начистить!
— Их не поселят в отеле без документов, — заявил Мустафа.
— Ничего. Ты скажешь, что это твои туристки, у них украли все вещи, деньги и документы.
— В Тунисе не воруют, — скривился Мустафа.
— Ничего, скажешь, еще в Москве украли, в аэропорту. Ну что нам тебе объяснять надо?! — угрожающе спросил Вова.
— Вы сохранили российское гражданство? — поинтересовался тунисец.
— Конечно, конечно! — горячо заверили мы его.
— Вот видишь! — торжествующе произнес Василий. — Наши девчонки гражданства не меняют!
Мне кажется, мы так смешались с загорелой толпой туристов, что при всем желании найти нас было бы невозможно. А то, что нас будут искать, я не сомневалась.
Впервые за много дней мы приняли душ, завернулись в белые махровые полотенца и улеглись в огромную койку. Кира раскинула руки и прикрыла глаза. Честно говоря, я уже даже забыла, что существуют роскошные ванны, облицованные кафелем, с горячей водой, душистые шампуни, гели и кремы, белоснежные махровые халаты, кровати кинг-сайз, застеленные шелковистыми простынями, мерно гудящие кондиционеры, овевающие прохладным воздухом.
Я взяла в ванной крем для тела с логотипом отеля и с наслаждением принялась втирать его в огрубевшую от солнца и ветра кожу. Чуть ли не впервые я посмотрела на себя в зеркало и ужаснулась. Загорелая до черноты кожа, торчащие ключицы и впалые щеки, неровно стриженные курчавые короткие волосы, обгрызенные ногти… Вряд ли кто-то смог бы назвать меня сейчас хотя бы привлекательной. Единственное, что осталось во мне хорошего, это египетские глаза, ставшие от худобы еще больше, горящие зеленым славянским цветом…
Не знаю, что уж приглянулось Василию, может быть, он просто почувствовал себя героем-спасителем, который непременно должен влюбиться в спасенную девушку. Но я постоянно ловила его призывные взгляды, он брал меня за руку и пытался прижиматься коленом. Дальше этих подростковых знаков внимания, слава богу, дело не шло.
Как только я задремала, в дверь постучали. Я накинула халат и впустила в номер официанта, который тащил на подносе ведерко с шампанским, бокалы, гору фруктов и еще ведерко со льдом.
