— Нет, — отвечал я. — Твердый — иначе сказать: несгибаемый. Верный. Надежный. Как скала…
Малыш Хэйрс нисколько не похож на Анджелу — это экстремально совершенное существо с лучистыми синими глазами, сверкающими, как господни свечки. Анджела — есть ни что иное как маленький Ангел — мягкий и нежный… Благоухающий мылом „Айвори“ сержант армии Сафо[26]… Малыш Хэйрс, как вы понимаете, совсем не таков… И мне ничего не оставалось, кроме как сказать ему:
— Ладно, забей. Не бери в голову. Эта Карла — такая же чокнутая, как и ты… как и все мы.
А что? Я даже почти не солгал. Именно таким он и кажется людям окружающего мира. Вот я и сказал Малышу Хэйрсу, что он такой же непредсказуемый, как эта самая Карла, и они очень даже друг другу подходят, хотя могут никогда не встретиться. Я сказал, что он благородный, яркий и отличная партия для любой девушки. У него отличное чувство юмора, не преминул заметить я, гораздо лучше, чем у всех этих несчастных комедиантов с потугами на оригинальность. Он скромный и не зацикливается на своей персоне (девушки это ценят). Он одевается так, что выглядит почти джентльменом — пусть и небогатым. Еще мне случалось видеть, как Малыш Хэйрс бродит по улицам в купальном халате (это девушки не ценят). В нем шесть футов и один дюйм росту, он хорош собой-даже можно сказать: красив. Коротко остриженные волосы торчат ежиком, напоминая перышки новорожденного утенка. Малыш Хэйрс не пьет. В нем есть эта грубоватая привлекательность истинного мачо, но не без некоторой утонченности. Предки Малыша Хэйрса происходят от самого старого доброго Плимут-Рока (первые и основные борцы с аборигенами), сам он родился в округе Колумбия, а его прадедушка был губернатором Нью-Гэмпшира. Не менее ста раз я слышал, как Малыш Хэйрс называл свою мать притворщицей (сотни часов терапии, два раза в неделю в течение десяти лет, неуклонный эмоциональный прогресс и — да, к сожалению — постоянная боль и страдание). Малыш Хэйрс, в юности поступивший в мореходную школу, пришел на эту землю, чтобы любить и быть любимым. А еще — для того, чтобы его ласкали, почесывали за ухом, целовали и поддразнивали. Уж в этом-то я уверен на сто процентов.
Я — простой брачный агент, но я обладаю магическим даром соединять людей. Я несу в мир любовь и стараюсь сделать все, что только в моих силах, дабы ее становилось все больше. Я распространяю ее везде, где только возможно, хотя, как показывает практика, это получается не всегда. Однако я стараюсь… Я мог бы подать в отставку, опустить руки и предаться вселенской скорби. Самое милое дело, когда непреодолимая и враждебно настроенная сила вмешивается в твои планы и стремится изничтожить сотворенные тобой чудеса. Соперник. Противник, готовый на любые деяния — лишь бы не позволить бывшей подруге воссоединиться с моим товарищем. И что же? Я сдался? Нет, нет и еще раз нет. Я не покинул своего амиго в беде. Нарушив некоторые принципы и договоренности, я устроил тайное свидание Малыша Хэйрса и Карлы.
Итак: мы втроем встретились за ужином в ресторанчике, который принадлежит брату покойного мафиози Джона Готти. Здесь подают суп с клецками, большими кусками курицы, морковкой и сельдереем. Малыш Хэйрс выглядел на все сто. Его грязноватый, обтрепанный пиджак от „Кархартс“ придавал ему привлекательность истинного пролетария. На Карле была обтягивающая черная футболка и больше ничего. Поправка: еще на ней были штаны и туфли-тоже черные. Она готова была идти напролом, сражаться за любовь. Они пожали друг другу руки, и Малыш Хэйрс выдал свою фирменную, чуть кривоватую, улыбку. Карла же устремила на него томный взгляд, который, казалось, говорил: „Продвигайся вперед, если осмелишься“. Одна ее бровь взметнулась высоко вверх, а губы слегка изогнулись. Можно было сказать, что это любовь с первого взгляда — и не ошибиться» Хотя, конечно, с другой стороны, подобная гримаса могла обозначать страх или отвращение. Тут никогда нельзя сказать наверняка. Даже профессионалу вроде меня трудно трактовать эти первые реакции. Ты собираешь данные, а потом ждешь результата…
Я глубоко вдохнул и отправился в туалет. Там, стоя перед зеркалом, я долго рассматривал собственное лицо, которое стало казаться менее зеленым и склонялось, скорее, к желтизне. И почему я выгляжу так, словно готов заплакать? Губы слегка раздвинуты. Я задыхался. Я не могу дышать с закрытым ртом? Мои уши оказались ярко-лиловыми, волосы торчали под странными углами. Волоски в носу были жесткими и словно покрытыми слоем бриолина…
По случайности, наш столик стоял как раз под вентиляционным окном туалетной комнаты. Карла что-то говорила. Я нечаянно услышал ее слова — прежде, чем успел уйти из туалета. «Этот никчемный человечишка», сказала обо мне Карла. А еще она сказала, что я слишком много о себе воображаю — и очень зря. От меня пахнет, как от заплесневелого сыра… А еще я — неудачник. Вот как она меня назвала. Карла сказала: «Как было бы здорово, если б этот наш маленький брачный агентик просто взял — да и исчез…»
Не волноваться. Меня так и раньше называли — неоднократно. Неудачники вообще часто слышат правду о себе. Мы знаем, как с этим управляться. Специальная защитная процедура давно разработана и действует безотказно.
Правило № 1: Не прекращай действовать. Оставайся на плаву. Не позволяй уязвить себя.
Правило № 2: Не предавайся печали. Продолжай улыбаться. Долой плохое настроение. Вдыхай любовь. Выдыхай ненависть.
Правило № 3: Стой на ногах. Выйди из туалета. Не вздумай упасть.
Неловкая тишина, тяжелая, как бетонная плита, разлилась над столом. Я сел на свое место и посмотрел на двух интриганов. «Отлично, идите своим путем, — подумал я. — Раз так — вкалывайте и справляйтесь сами. Без святых, вроде меня, которые станут готовить для вас столики в ресторанах и постилать салфетки. Посмотрим, как у вас это получится, скотики… Думаю, при таком раскладе, в следующий раз вы будете ужинать в хлеву. И „бе-е-е“ будет вашим первым сказуемым и подлежащим…»
Ладно, домашние животные, жрите кунжутный рулет, который официант так грациозно ставит перед вами. Попытайтесь намазать его маслом, ухитрившись не положить на стол свои копыта. Я уйду прочь, высоко держа голову, увенчанную светлым нимбом. Брачный агент получил глубокую рану, но он выживет, возобладает и продолжит служить обществу теми способами, которые никто никогда не оценит по-настоящему…
Я посмотрел на Карлу (ей следовало бы высветлить эти неуместные волоски на лице), наклонил голову вправо и улыбнулся — дерзко и ярко. Потом смерил таким же взглядом Малыша Хэйрса. Не забудь прикупить презервативов, недоумок… Я драматично прикрыл глаза, сосчитал до одной тысячи, потом до двух, и заставил себя махнуть рукой на эту парочку и на все, что я для них сделал. А затем поднялся на ноги, поверился на каблуках и пошел домой.
МАРНИ
Впервые я увидел Марии обнаженной, когда она лежала навзничь в карете скорой помощи, а двое санитаров снимали с нее одежду, как кожуру с апельсина. Медики кусками срезали ее желтую куртку и все нижние слои одежды, действуя острыми, как бритва, ножницами. Им надо было добраться до ее сердца… Иногда всем нам это бывает необходимо… Я стоял возле двери машины, неуклюжий в своем лыжном обмундировании, разинув рот, совершенно деморализованный. Мимо продефилировали ребята из лыжного патруля — красные куртки, белые кресты на спинах. Они кивнули мне и отвернулись.
