черепичными крышами, похожими на китайские шляпы. Теперь выше дороги был лишь камень да редкие полусухие кусты, как кости огромных рыб, обглоданные кем-то совсем уж гигантским. Фонари тоже исчезли.
Руди гнал «мерс» так, что машину заносило на поворотах. Движок надрывался из последних сил, хрипел, сипел и выл. Воняло горелой изоляцией. Огни фар выхватывали из мрака отбойники и скальные срезы. Анна вцепилась в ручку над дверным окном. Ей казалось, вот-вот они слетят в пропасть. Закрыть глаза и просто дождаться момента, когда колеса потеряют связь с асфальтом, и машина взбесившимся мустангом сиганет в пустоту.
Но сколько бы усилий ни прилагал видавший виды железный старичок, байкер неуклонно приближался. Сколько ему понадобится еще времени? Десять минут, пятнадцать? И что он сделает, когда догонит их? Кровь стучала в висках, выколачивала дробь отчаяния. В горле стоял ком. Тошнота несправляющегося желудка? Перепуганное, готовое выскочить сердце? Анна, вывернув голову, смотрела назад. Оторвать взгляд от приближавшегося наездника она была не в силах. Она видела его глаза сквозь ночь. Он смотрел прямо на нее, ей в лицо, в ее глаза. Он держал ее арканом своего жесткого взгляда.
Вдруг перед особо крутым поворотом, где гора выставилась корабельным узким носом, Руди, почти не снижая скорость, надавил на клаксон. Анна вздрогнула. Если бы навстречу кто-то ехал, они бы с ним столкнулись и точно улетели бы с дороги. За поворотом никого не было. Руди затормозил так резко, что Анну толкнуло вперед, ремень больно врезался в живот. Спросить, что случилось, почему они остановились, она не успела.
Руди вырубил фары, дернул ручку коробки передач и дал задний ход. «Мерс» рванул, сжигая резину об асфальт. Он так стремительно выскочил из-за поворота, что байкер не успел затормозить. Рефлекторно он вывернул руль влево. Тяжелая задница «Мерседеса» ударила его, сшибла железной лопатой. Байк упал, а наездник, сорвавшись, рыбкой скользнул над багажником машины и головой вперед нырнул в каменную волну горного выступа. Мотор «мерса» заглох, и с неба рухнула тишина.
Анна тряхнула головой, звуки вернулись. Продолжал тарахтеть лежавший на боку мотоцикл и как ни в чем не бывало пересвистывались птицы. В открывшуюся дверцу машины задувал ветерок.
– Мы убили его?
Руди пожал плечами:
– Несчастный случай. Не справился с управлением.
Он выбрался из «мерса», глянул на лежавшее на камнях тело. Волосы слегка шевелились на ветру, как тростник над озером. Черным, растекавшимся озером. Голова лежала боком, и ему был виден один открытый глаз. Он тоже казался черным. В нем была смерть. Но не та, что виделась ему из окна припортовой забегаловки. Эта смерть уже не имела сослагательного наклонения, она уютно устроилась за этим глазом. Навсегда.
Руди поднял работающий мотоцикл, проверил, не перекосило ли вилку, поставил на подножку. Потом, сняв футболку, тщательно вытер ею дверные ручки «мерса», руль, торпеду, спинки сидений – всю переднюю половину салона.
– Ну что, поехали?
Снова одевшись, он оседлал байк. Анна устроилась сзади.
– Держись крепче.
Она обхватила его за пояс, прижалась к спине. И на короткое мгновение ее пронзило то самое чувство, которое она испытала… Господи, когда это было? Сто лет назад? Да нет же, всего лишь прошлой ночью. Прошлой ночью она стояла в чужом душе и вдруг почувствовала себя как дома. Вот и сейчас она повторила про себя совсем неуместное здесь, посреди дороги рядом с мертвым убийцей: «Я дома».
* * *
Они успели на последний самолет и за полчаса до полуночи сели в такси в аэропорту Порту. До Гимарайнша оставалось около сорока минут пути.
– Может, в гостиницу сначала? У меня номер забронирован до тридцатого.
Анна покачала головой – ну какая гостиница? Она уже двое суток мечется по Португалии, а до брата так и не добралась.
– Нет, давай сразу в замок.
– Ты знаешь, как туда попасть ночью? У тебя есть доступ к системе безопасности? Может, хотя бы топор или отмычка? И почему вообще замок? Мы там были. Кругом сплошной камень, никакого уюта. Ты думаешь он там сидит на рыцарском надгробии?
– Я думаю, нам надо попасть в подземный ход и пройти во дворец.
– Почему, Анна? Он бы мог тогда пометить именно дворец.
– Именно поэтому. Войти во дворец мы можем только через подземелье. Там вокруг камеры. А под землей их нет. Мы войдем через выход. В том месте, где туристы поднимаются на поверхность. В том, которое мы пропустили.
Такси летело сквозь мрак, пробитый трассерами фонарей, радио распевало сладким женским голосом вчерашний рождественский гимн:
Тихая ночь.
Святая ночь, тишина.
Ночь тиха и ясна…
Заднее сиденье, его рука обнимает ее талию, ее голова на его плече. Ужасно хочется спать, но они спорят вполголоса.
– А нельзя пойти во дворец днем, как туристы? Сейчас бы приехали в отель, поели бы – там кухня всю ночь работает, – душ, нормальная постель… А с утра пойдем… Давай. Мы уже никуда не опоздаем. Все закончилось.
– Тем более, Руди. Надо поставить последнюю точку. Я должна быть уверена, что мы отработали все варианты. Если Сашки там нет… – ее голос дрогнул, – ну, тогда я уже ничего не понимаю.
Они вылезли из такси неподалеку от замка и пошли через парк, который ночью больше напоминал лес. Крохотный такой лесок, вытянутый вдоль городской улицы. Лес с дорожками. На одном из перекрестков им встретился указатель – столбик, оперенный кучкой разнонаправленных стрелок: замок, дворец герцогов Браганса, капелла. На той же доске, которая указывала на капеллу какого-то святого, был рисунок, подозрительно похожий на вход в туннель.
– Думаю, нам туда, – Анна ткнула пальцем в рисунок. – Это как раз в сторону дворца.
У нее явно открылось второе дыхание. Денек выдался, мягко говоря, утомительный, а она прямо рвалась с поводка – не остановить. Даже не дождавшись его ответа, порысила по дорожке.
Руди, прихрамывая, двинул следом. Бесконечное сидение то на пароме, то в самолете, не говоря уж о бесконечных такси, дало о себе знать – заломило поясницу. Хотелось лечь, вытянуться, сунуть под спину игольчатый аппликатор. Он недаром заманивал напарницу в отель. Там в сумке среди оставленных вещей свернулся резиновый коврик, утыканный острыми короткими иглами – спасение от накопленных годами спинных проблем. Но приходилось тащиться куда-то сквозь ночь. Утешало, что это последний этап, и что бы ни ждало их на финише, это все-таки финиш.
Неподалеку от капеллы был маленький домик – такая каменная, позеленевшая от времени избушка с каменным грубым крестом на крыше. Часовенка? Бывшая ризница? Дверь была вполне современной, металлической, хоть и закошенной под старину.
Стоило им подойти, щелкнул магнитный замок. Анна потянула за ручку, и дверь беззвучно открылась.
– Ну что? Идем?
Она шагнула внутрь. Серый камень стен, неяркое дежурное освещение, лестница, уходящая вниз. Они спустились в уже знакомое подземелье. Здесь было ощутимо холоднее. Анна поежилась. Она покрутила головой. Ход уводил вправо, а слева его перегораживала решетка. Анна подошла к решетке и уже не удивилась, услышав щелчок замка.
Они шли по коридору, а двери приветливо пощелкивали магнитными кастаньетами, пропуская их. Так они добрались до того самого зала, где Руди швырнул под ноги убийце стойку с копьями и палашами. Они уже хотели миновать его и выйти в анфиладу комнат, но где-то опять щелкнуло. Никаких дверей не было видно, зал пустовал. На одной стене – та самая ощетинившаяся смертоносным железом стойка, напротив за манерным шкафом – огромный гобелен: конные охотники преследуют оленя. Серый, почти слинявший от времени. Щелчок раздался именно с этой стороны. Руди подошел и отогнул угол ковра.
– Все как полагается – потайная дверь.
За дверью оказался внутренний двор. Охваченное арочной галереей пустое пространство, как в старинных аббатствах. Выше было еще два этажа. В угловом окне на самом верху горел свет.
