будто меня одолела лихорадка. Я отхожу назад, не желая глядеть ему в глаза. Я чувствую себя маленькой, крошечной и такой беспомощной, что мне хочется от отчаяния забиться в уголок и тихо плакать.
— Ты не ответила, — шипит он. — Всё ясно?
— Ясно, — киваю я.
И тогда мужчина кивает вслед за мной, удовлетворённый унижением, на которое он меня обрекает.
— Садись на пол и сиди тихо до тех пор, пока я не разрешу тебе говорить.
Я подчиняюсь, садясь на пол, поджав под себя колени. На полу ещё холоднее, поэтому я вздрагиваю, когда касаюсь его кожей.
Уэйн... Снова вспоминаю Уэйна, потом себя и свою наивность. Я решила, что раз он один из друзей Гая, то наверняка всё будет идти по плану. Он ведь не тронет меня... Ведь все боятся Кровавого принца и никто бы не стал обижать его возлюбленную, разве нет?
Оказалось, я пока мало разбираюсь в тех, кому можно доверять, и кому нельзя.
В моих запястьях уже отдаётся боль: верёвка завязана слишком туго, у меня возникает ощущение, будто кровь сейчас перестанет циркулировать по моим рукам. В попытках отвлечься от холода я начинаю задаваться вопросами.
Сколько я здесь уже нахожусь? И почему меня всё ещё не убили, раз именно этого плана и придерживался Вистан всё это время? Может быть, ему крайне важно убить меня лично? Потом я размышляю о встрече с этим Джаспером Мендесом, которым нас пугала Хизер. Я ожидала увидеть в роли одного из лучших наёмных убийц взрослого накаченного гиганта, а не этого мальчика... Сколько ему лет? Двадцать три? Двадцать пять?
Одновременно обрабатывая мысли в своей голове, я рассматриваю место, где беспомощно сижу. Мне всё кажется, что мы находимся где-то в лесу. Окна заколочены, но я вижу едва заметные блики зелёных оттенков снаружи. А ещё моментами слышу пение птиц.
Возвращаю взгляд на мужчину. Выполняет он приказ Джаспера безоговорочно и очень внимательно: не сводит с меня глаз, всё оглядывает меня, будто готовится съесть на ужин. Будто я его собственность. Внезапно по помещению проносится громкая мелодия, заставив моё тело вздрогнуть от неожиданности автоматически. Мужчина наконец отрывает от меня свой взгляд и достаёт телефон, принимая вызов.
— Да, мистер Харкнесс?.. Верно... Нет, никто не трогал её... Хорошо, сейчас же доложу...
Внезапно источник угрозы покидает помещение, закрыв за собой массивную дверь и наконец оставив меня наедине с собой. Я понимаю, что у меня нет против него никаких шансов, что я пожалею, если вдруг выберусь наружу. Но мне хотя бы стоит попытаться осмотреться и выяснить, где я. Меня окружают осколки разбитых бутылок, стёкла, деревянные щепки, куски разломанных кирпичей и прочий мусор. Я на дрожащих коленях ползу к одному из осколков и, повернувшись к нему спиной, пытаюсь нащупать пальцами. Кожа скользит, запястья отдаются болью, но я пытаюсь ухватиться за этот несчастный кусок стекла, чтобы освободить себе руки.
Я очень глупая. Я безоговорочно спятила. Но это, возможно, мой единственный шанс на благополучный исход. Что, если именно сейчас мне выдался шанс сбежать и больше его не будет?
Завязанными руками, практически ничего не видя, я всё пытаюсь нащупать осколок за спиной. Первые несколько секунд мне попадаются лишь окурки и песок, противно натирающий мне ладони, но вот уже совсем скоро я хватаю заветный кусок стекла. Я не рассчитала свои силы и схватила его слишком сильно, поэтому острые края тут же вонзаются мне в кожу. Испускаю болезненный писк, но резко кусаю зубами губы, чтобы не закричать от боли громче. Чувствую, как по ладоням стекает тёплая жидкость — кровь, и, игнорируя этот факт, направляю самый острый кончик в сторону верёвки. Аккуратными движениями, чтобы случайно не порезаться ещё больше, разрезаю узел, двигая осколком вверх-вниз. В таком сидячем положении, абсолютно не видя, что я делаю, довольно трудно сосредоточиться, но желание жить, видно, куда сильнее. На лбу выступает пот, тело горит от напряжения всех мышц, я тяжело дышу. Между пальцев у меня всё скользко из-за крови.
Наконец, долгожданный звук раздаётся — верёвка рвётся, и мои руки освобождаются. Я еле сдерживаюсь от радостного возгласа, вставая с пола, и гляжу на окровавленные руки. На ладони точно останется шрам. Подбегаю к окну, пытаясь через щели выглянуть наружу. Я оказалась права — мы находимся в лесу. Не видно ни домов, ни людей. Одна лишь зелёная чаща, соблазнительно призывающая меня к себе.
Меня вот-вот вырвет от волнения.
За спиной слышатся шаги. У меня дрожат окровавленные руки, когда я отодвигаюсь от окна, прижимаясь спиной к стене. Дверь распахивается. Мужчина, приметив меня не там, где он меня оставлял, злобно сверкает глазами.
— Кажется, ты меня не совсем ясно поняла.
Он оказывается передо мной за долю секунды: я едва успеваю сделать краткий вздох. Мужчина резко хватает меня за волосы, тянет в свою сторону, отчего из моего горла вырывается пронзительный крик боли. Он бросает меня на пол, и я бьюсь коленями о твёрдую пыльную поверхность.
— Открывай рот! — шипит он.
От ужаса того, что он собирается делать, моё тело охватывает невообразимая судорога. Я коченею на месте, забываю, как пользоваться лёгкими, замираю точно статуя. А его руки уже тянутся к его ширинке.
Ты сама виновата! — кричит мне внутренний голос. — Ты должна была сидеть на месте и ничего не делать! Теперь тебя изнасилуют и бросят труп гнить в какой-нибудь канаве! Ты закончишь так унизительно. Ты виновата сама!
В глазах накапливаются слёзы, я с трудом делаю вдохи, ощущая, насколько сильно болит сердце. Оно готово разорваться на куски, и я буду рада закончить жизнь именно так и никак иначе.
Но внезапно...
— Эй, Хью, какого хрена ты делаешь?! — кричит голос у вдруг распахнувшейся двери.
Я готова упасть в обморок от облегчения.
— А что?! — рычит мужчина, по-прежнему держа руку на своей ширинке. — Эта сука пыталась бежать! Я всего-то её проучу!
— Приказ был не такой, кусок ты дерьма! — Возникший в комнате мужчина толкает первого в сторону. — Вистан чётко сказал: не насиловать её! Минет тоже входит в это!
— Думаешь, от того, чтобы она заглотила мой член, что-то изменится?! Вистан даже не узнает! Давай, чёрт возьми, это сделаем!
Я прижимаюсь лицом к полу, закрываю уши, не желая их видеть и слышать. Я хочу умереть. Единственное моё желание. Но голоса слишком близки, чтобы я могла их игнорировать.
— Усмири свой
