железных оков.
«За что?»
«Не хочу!»
– Ты чего? – Яга дотронулась до запястья, и ощущение оков пропало.
– Это тот Оробас, что Инкубу отцом приходится? – повторила я.
– Тот самый. Правда, приёмным отцом, не родным. Оробас воспитывал Инкуба несколько лет в детстве.
Я протянула руку и помогла Яге подняться с пола. Костяная нога глухо ударилась о горбатые доски. Яга поправила дорогой шейный платочек и уставилась на меня синими глазами.
– Ягуся, ты знаешь, где Инкуб? Он жив? – голос охрип и выдавал меня с головой.
– Жив-жив, куда он денется… – глаза Яги хитро блеснули.
– Где же он? Почему не объявляется?
– В плену он, твой Инкуб… Ждёт избавления…
Я опустила глаза, чтобы Яга не прочла в них мою необъятную тоску.
«Ибо крепка акы смерть любовь…»
– Как же я ему могу помочь, Ягуся?
– Нужен посох твоего отца с огненным опалом. Только с его помощью можно принца Оробаса вызвать из мира Нави. Посох в «Зелёном Дубе» остался?
Я кивнула:
– В кабинете стоит. У шкафа с документами.
– Просто так стоит? Без охраны? Да тот ли посох?
– Я прекрасно поняла, о каком посохе идёт речь. Из чёрного морёного дуба с золотым острым навершием, наподобие копья. В навершии опал огненный величиной с твой кулак, в золотой оправе. По всему посоху ведами заклинания начерчены.
– Верно, тот самый. И что же, ты видела его в работе?
– Неоднократно. Когда заклинания сбываются, веды и опал светятся.
– По твоему виду не скажешь, сестрица, что Этернель так тебе доверял.
– Это ещё почему? Глупышкой меня считаешь?
Яга промолчала.
– Принц Оробас что попросит у меня за помощь? Не даром же поможет?
– Даром, сестрица, только сыр в мышеловке… Служить ему, конечно, будешь. Три года. Он тебя многому научит.
– А как же моя учёба в Высшей школе?
– Одно другому не помешает.
– Ну а ты, Ягуся? Не говори, если не хочешь. Но, может, службу мне сослужишь?
Яга снова заплакала:
– Ну а что я? Я?
– Ты же всё знала. Говоришь, любишь меня, сестрица. И не предупредила. Смотри, как бы твоё молчание дорого тебе не обошлось. Посмотри на себя? Отца моего боишься, а меня… меня ты не боишься?
Яга снова шмыгнула носом:
– Да ты уж хитра-мудра уродилась, хитрее-мудрее своего отца будешь. Какую же службу тебе сослужить, Василиса?
Я показала на её деревянную ногу:
– Нога-то костяная? Значит, и ступа при тебе, Ягуся? Слетай в «Зелёный Дуб» и принеси мне посох отца, и назад потом верни. Я добром отплачу за добро. Послужу и я тебе, сочтёмся, когда время придёт.
Яга выпрямилась в полный рост, и я заметила, какой низкий потолок в этой конуре.
«Выжечь бы здесь всё дотла!» – некстати мелькнула глумливая мысль.
«Мёртвые отпеты! Пути назад нет!»
На губах ощущался вкус соли, будто я плыла по морю, пропуская через губы морскую воду. В глубине сознания, будто тень в зеркале, слышался тоненький, как комариный писк, голосок:
«Рубани её мечом, царевна!»
Руки и ноги стали противно дрожать. Заныли запястья, на которых проступили вдруг следы заживших шрамов от оков, и под сердцем заныл недавно затянувшийся шрам от ножа.
Яга, не замечая моего состояния, продолжала подпирать низкий потолок.
– Хорошо, Василиса. Только не пожалей… об Оробасе-то. Трудная будет служба. Если выбирать между Оробасом и Горыном, я бы всё же Горына выбрала. Его, кстати, Корней зовут.
«Корней? Известью его засыпать!» – не унимался комариный писк.
Я удивлённо взглянула на Ягу:
– Ты же сама сказала, что к нему только в крайнем случае обращаться?
– Ох, не знаю! Сама выбирай! Корней богат несметно. Может тебя бессмертием наградить.
– Это как? – я до хруста стиснула зубы.
– Крови драконьей выпьешь и станешь бессмертной.
– Что ж он тебя не наградил, Ягуся?
– Может, и наградил. Тебе откуда знать? – огрызнулась кузина.
Я скептически оглядела Ягу:
– Что ты ему дала взамен?
– А ты не видишь? Красоту отдала!
Я открыла рот, глядя на Ягу. Кривое зеркало, отражение, смотрящее на меня из тёмной расщелины между досками.
– И давно ты такая?
– С пятнадцати лет. – Яга наконец увидела выражение моего лица и криво улыбнулась. – Да ты не бойся, Горын с тебя красы твоей не потребует. Нравишься ты ему. Жениться он на тебе хочет.
Я вспомнила брата профессора Этернеля на нашей скромной свадьбе в «Зелёном Дубе». Он едва произнёс несколько слов в разговоре со мной. Высокий, молодой ещё человек в элегантном синем костюме, зеленоглазый, с короткой рыжеватой бородкой, как у брата. Подошёл, подарил корзинку, полную ландышей.
– Спасибо, Горын. Где же ты их достал? Ещё слишком рано для ландышей! Ландыши – это же мои любимые цветы!
– Я знаю, краса ненаглядная. Мне ли не знать… – он тяжело вздохнул, поцеловал меня в щёку, хмуро взглянул на Этернеля и отошёл в сторону.
Больше мы с ним не разговаривали.
Горын за столом буравил меня взглядом, а когда подписывали брачный договор, так вообще встал и вышел вон.
– Жениться хочет… – ворчливо повторила я слова Яги, – а Оробас не хочет?
Яга лишь пожала плечами:
– Откуда мне знать! И кукушка гнездо вьёт! Ты – невеста хоть куда! Да только не их! Есть у тебя уже суженый. – Яга подмигнула мне.
«Суженый! Где он? Нет его… Ни имени не знаю, ни роду-племени!»
«Змей!»
«Ядовитый!»
– Господи, сестрица! Тоска-то какая! – не выдержала я.
Яга теперь уже не плакала, наоборот, смотрела смело, не таясь, словно между нами рухнула невидимая преграда.
– Река – не море, тоска – не горе. Ну, что решила?
– Выберу Оробаса.
«Инкуб выстоял, и я выстою».
Яга пронзительно свистнула. Тут же из соседней комнаты, не задевая дверной проём, мягко скользя над дощатым полом, в гостиную бесшумно вплыла ступа. Я невольно попятилась. На железных цепях вокруг жерла были подвешены человеческие головы – не меньше дюжины. То, что от них осталось.
– Кто это?
Яга поднялась на приступок, нагнулась, вытащила из ступы тяжёлый полутораручный меч и корзинку с припасами, поставила на стол.
– Это враги нашей семьи… Неужто не помнишь? Вот Олексич, вот Козарь, а вот и Садок, обидчик твой. Подарок тебе от Ивана-царевича в Старом Капеве.
– Ничего-то я не помню, Ягуся. Как вернулась из Старого Капева с Инкубом – это помню, а что там было – не помню.
– Ты там целый год прожила – и не помнишь?
– Помню, как уезжали в Старый Капев. Только вернулась я не через год, а через три месяца. И то как во сне.
– Розу свою, Алкею, меньше нюхай, может, и вспомнишь. Год ты там прожила, мне ли не знать. – Яга разлила напиток по чашкам. – Ну что, выпьем медовухи на удачу, и
