Старуха, не произнеся ни слова, распахнула створку ворот ивзялась за другую.
— Мы к вам в гости, бабушка, вроде бы несобирались… — сказал Сварог, остановив коня напротив нее.
— А в засаду вы собирались? — проворчала старуха.
— Вот уж туда мы точно не стремимся…
Сварог продолжал мучительно гадать, что будет правильней:уступив обстоятельствам, или, послав все к чертям, и эту гостеприимную бабулютоже, ломануть сквозь непроглядный лес.
— Почему же прямо на засаду едете?
— Кто там, впереди? — спросил Сварог, решив неудивляться. Начнешь удивляться, суетишься в три раза больше и задаешь кучуненужных вопросов…
— А вам, в вашем положении, не все равно? —Старуха управилась со второй створкой. — Те, кто исчезнут с рассветом. Илучше вам не стараться им доказать, что в этом лесу вы самые пробивные… Оченьможет быть, что и докажете. Вот только вас после этого не в пример меньшеостанется…
Сварог молча направил коня в ворота. Конь покорно, и даже сохотой, подчинился. Сварог так и не смог вспомнить с маху, кто из здешнейнечисти исчезает с рассветом, — да и не собирался ломать над этим голову.
Странная Компания дисциплинированно повернула следом, хотяна большинстве физиономий отчетливо читалось удивление, а тетка Чари так вродебы даже была недовольна. На дворе сразу стало тесно от сгрудившихся верховых.
— Коней ведите в конюшню сами, — сказала старуха,безбоязненно похлопав по шее Сварогова жеребца (что тот перенес совершенноспокойно). — Слуг нету. Да не тревожьте вы топор, граф Гэйр, пусть себевисит.
«Снова начинается», — подумал Сварог и сказал:
— Я не тот граф…
— Сама вижу, что не тот, а этот.
— Откуда?
— А вы откуда знаете, что я не вампир?
— Знаю уж, — сказал Сварог.
— Вот и я знаю.
— Может, знаете еще, когда меня произвели вкапитаны? — спросил Шедарис.
— Ты до лейтенанта сначала дослужись, — отрезаластаруха. — Проверять вздумал, сопляк… Поживи капралом. А вот кем тыумрешь, это я тебе, пожалуй, скажу, когда присмотрюсь поближе. Если ладонь датьне побоишься.
Капрал, человек независимый и невоспитанный, повел коней вконюшню (странно обширную для такого домика с одинокой хозяйкой), бормоча поднос, что побоится он доверить старухе одну-единственную вещь, которуюнепременно доверил бы, будь она годочков на сотню помоложе. Старуха,обладавшая, похоже, тонким слухом, ласково сказала вслед:
— Будешь нести похабщину — верь или не верь, ты у меняи молоденьким станешь без надобности…
— Бабка, да я так, из ворчливости, — отозвалсякапрал не без испуга в голосе. — Что ты, в самом-то деле?
Сварог без опаски поднялся следом за старухой на высокоекрыльцо. И хотя дом казался еще более древним, чем сама старуха, ни одна доска,ни одна половицы не скрипнула. Бони с пулеметом не расстался, поставив его удвери. Расселись по лавкам и на табуретах.
— Есть хотите? — спросила старуха. Есть они нехотели после графского хлебосольства.
— Ну, тогда просто так сидеть будем и ждатьрассвета… — самым обычным тоном сказала хозяйка.
Сварог огляделся — да, обычная комната крестьянского дома.Вот только… Почему к обычному крестьянскому дому нет никакой дороги, дажеутоптанной стежки? Ладно, к постоялому двору ямурлакских вампиров как раз ивела дорога…
— А покажи-ка ты нам, бабка, что-нибудь этакое, —сказал Бони, без стеснения сладко потягиваясь. — Сидеть нам тут долго, абабка ты необычная… — Говорил он вроде бы и без подначки, но в уголкахглаз пряталась крестьянская хитринка. Дескать, сейчас и посмотрим, бабуля, чтоты за фрукт.
— У трех из вас будут на головах короны, — сказаластаруха небрежно, словно отмахнулась от надоедливой мухи.
Пауза после такого сообщения не могла не возникнуть. ТеткаЧари отпустила нервный смешок. Леверлин посмотрел на бабку, как смотритестествоиспытатель на приготовленную к препарированию лягушку. Мара отступилана шаг и молниеносно срисовала положение предметов в горнице, будтопросчитывала варианты схватки неизвестно с чем и обеспечивала себе пространстводля маневра. Сварог же принял услышанное сразу и безоговорочно.
— Три из восьми? Да такие шансы не каждому принцувыпадают! Меня это устраивает, — как ни в чем не бывало продолжал корчитьиз себя первого парня на деревне Бони, и, как ни странно, его шутовствочуть-чуть разрядило обстановку.
Сварог призадумался. В первую очередь, конечно, Делия —как-никак наследница престола. Следом, вероятнее всего, идет он сам — очень ужчасто здешние колдуньи предсказывали ему корону, совершенно непонятно, правда,которую, все вроде бы расхватаны и никто своей отдавать на сторону несобирается. Кто же третий? Его спутники завороженно переглядывались, тожепытаясь угадать.
— Я и сама не знаю, кто, — тут же сказала старуха,отвечая на невысказанный вопрос, начертанный на всех без исключениялицах. — Это ж не письмена, господа проезжающие. Это образы, их ещепрочитать нужно, а они, знаете ли, не всегда читаются. Вот и приходитсяпредлагать их, какие есть, без всякой расшифровки… Три короны над тремяголовами я вижу, а вот распознать эти головы — не взыщите…
— Ну а что нас ждет в ближайшем будущем? — спросилСварог, усилием воли заставляя себя тут же не выловить из воздуха сигарету и незакурить. Не то, чтобы он надеялся скрыть от всевидящей бабки свою ларскуюсущность, просто казалось, что курить здесь было неприлично.
— Это вам к астрологу следует, граф. Они большиемастера делать предсказания и на будущий год, и на завтрашний день. И не все изних шарлатаны — да сама я этого не умею. Удачи предсказывать бессмысленно — увсякого, кто играет в игры вроде ваших, удач впереди немало. Как и потерь.Насчет мелких неудач у меня плохо получается. Вот насчет крупных, к коимбезусловно относится смерть… — Прохаживаясь по горнице, она вдруг мягковзяла ладонь Шедариса, вопросительно посмотрела.
Капрал оказался на высоте: даже и не пытаясь вырвать руку,ответил вызывающим взглядом.
— Ты умрешь генералом, — заключила старуха.
— Значит, проживу еще чертову уйму времени, —хладнокровно прокомментировал капрал.
— Ну, кто следующий? — На ладонь Леверлина онавзирала подольше. — Берегись нежных песен, они могут принести и смерть.
— Я их и сам пою…
Она всмотрелась, покачала головой:
— Пожалуй, берегись тех песен, что другие поют.
Мара с видом крайнего скептицизма протянула руку.
— Берегись солнца.
— Учту и постараюсь поберечься, — отозвалась Марапокровительственным тоном рассудительного взрослого, не спорящего по пустякам скапризным ребенком.
