8-я армия на Ригу и далее на Таллин, 11-я армия - на Дриссу. А между ними вглубь советской территории мутным потоком почти беспрепятственно вливалась четвертая пан-цергруппа генерала Гепнера. Советские дивизии из глубины территории, вразнобой выдвигающиеся навстречу германской танковой лавине, фатально запаздывали. Поскольку ход событий в сражении за Прибалтику пока придерживается русла Основного Потока (ибо на том направлении мы пока не шевельнули и пальцем, а разрушение вильнюсского транспортного узла скажется не ранее чем через неделю), энергооболочка компетентно дает мне раскладку по ходу сражения.
Если второго июля, в день нашего прибытия, линия фронта в общих чертах проходила по Западной Двине, то уже четвертого числа немецкая 1-я танковая дивизия с налета захватила не занятый советскими войсками Островский УР (укрепленный район) на старой границе. Пятого июля контратакой подошедших из глубины советских частей (3-я танковая дивизия без одного танкового батальона и мотострелкового полка плюс один стрелковый полк из состава 111-й стрелковой дивизии) оккупантов выбивают из города, но уже вечером того же дня подошедшая шестая танковая дивизия немцев переламывает ход сражения и отбрасывает советские войска. К тому моменту в строю у 3-й танковой дивизии из семи танков КВ-1 осталось два, из трех КВ-2 -ни одного, из тридцати Т-28 - один, из ста шестидесяти одного БТ-7 - сорок, из шестидесяти двух Т-26 - ни одного. Такова была цена лобовых танковых атак легкой и устаревшей техникой на развернутую противотанковую оборону противника. Боевая мощь дивизии уменьшилась впятеро, а задача осталась не выполненной. При этом стрелковый полк из состава 111-й дивизии показал крайне низкие боевые качества, и, как следует из боевого донесения командира 5-го танкового полка майора Посейчука, «...111-я стрелковая дивизия постыдно дезертировала с поля боя, её командиры бежали первыми, споров петлицы и сняв знаки различия16».
Как доложила энергооболочка, 111-я дивизия, сформированная летом 1940 года по кадрированным штатам, имела в своем составе только три тысячи бойцов и командиров постоянного состава и получила пополнение до полной численности только в мае 1941 года за счет запасных, призванных на сборы. И дело тут даже не в рядовом и сержантском составе: две трети командиров, скорее всего, также были из числа призванных на сборы (а среди этой публики люди попадались очень разные, вплоть до артистов и режиссеров бывших больших и малых императорских театров). Воевать за Советскую власть эти люди не хотели, и стали причиной разброда и шатания в и так не спаянном боевом коллективе. Я подумал, что того же эффекта можно добиться, если призвать в нашу Российскую армию разного рода Шендеровичей, Гозманов, Галкиных и Киркоровых. Эти навоюют - так, что мало не покажется.
В течение шестого числа немцам удалось расширить плацдарм до двенадцати километров по фронту и семи в глубину, накопив на нем значительные силы, предназначенные к рывку на Псков. Германское наступление должно начаться завтра утром, а так как реальное соотношение сил резко не в пользу Красной Армии, то и его результат для советской стороны выйдет плачевным. А это значит, что ситуация требует моего неотложного вмешательства. После того, как я осадил группу армий «Центр», пора, не отходя от кассы, прямо сегодня ночью, заняться их соседями слева и как следует выпороть Гепнера с фон Леебом, благо есть чем: внезапный ночной удар двумя эскадронами «Шершней» в боевом обвесе, и тут же - десантирование на плацдарм бородинской пехотной дивизии Павла Тучкова с приказом пленных не брать...
И тут же мне в голову пришла хулиганская мысль, что эту операцию можно и нужно использовать для того, чтобы отжать у немцев... танки. На самом деле «тройки» и «четверки» - вполне приличная техника (особенно если не сравнивать их с Т-34 и КВ последних серий), и даже «двойки» с «единицами» найдут у меня применение, хотя бы частично - гонять нехороших людей на нижних ярусах мироздания. А все остальное можно оставить Красной Армии, ведь рядом с Т-26 даже «чехи» являются вершиной технического совершенства и боевой эффективности. Решено. Так я и сделаю. Правда, в таком случае бить по германскому плацдарму придется «Каракуртом» в полицейском обвесе, выставленном на полную мощность, но так как брать пленных у меня нет никакого желания, то следует отдать приказ переколоть все серое воинство штыками, невзирая на возраст, звания или должности. Или все же не стоит быть жестоким, а вместо того отдать приказ связывать парализованным немцам руки и ноги и оставлять в таком виде до того момента, когда плацдарм займут части Красной Армии? Пожалуй, это будет наилучшее решение: пусть теми, кто пошел за своим фюрером в поход на Восток за поместьями и послушными славянскими рабами, занимаются советские следственные органы, не мое это дело.
И тут же возник еще один вопрос. Каким образом выводить к себе трофейные танки и бронетранспортеры, а также материальную часть двух дивизионных моторизованных артполков? В составе двух танковых дивизий, не считая подлежащих отжиму ста двадцати танков и примерно сотни полугусеничных тягачей, одних только грузовых автомобилей имеется от трех до четырех тысяч, тысяча легковушек и около двух с половиной тысяч мотоциклов. Бородинцы, хоть относятся к технике без малейшего испуга, но сами во всей этой механике разбираются не больше, чем в высшей математике. У меня, конечно, имеется некоторое количество бойцовых остроухих, обученных вождению автомашин, но это капля в море. Таким образом, придется ставить телегу впереди лошади и выкликать специалистов-добровольцев из массы бывших военнопленных, еще не охваченных Призывом. Других вариантов решения проблемы у меня нет.
Полчаса спустя. Окрестности заброшенного города в Высоком Лесу, хозяйство майора Гаврилова
Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский
Место, где расположился полевой карантинный лагерь бывших советских военнопленных, находится на поросшем редким лесом полуострове, с трех сторон ограниченном излучиной реки, а с четвертой - полотном Великой Дороги. Деревья на этом месте раза в три ниже своих собратьев из Большого леса и стоят пореже: наверное, чего-то не хватает в почве или ее слой слишком тонок, чтобы на нем выросли великаны, сравнимые с Эйфелевой башней. Между стволами растянуты тенты от дождя, а под ними на землю брошены матрасы-пенки для сна и отдыха. Комфорт минимальный, но тут, в жарком мире Содома, даже на плоскогорье замерзнуть невозможно. И вообще, карантин - он и есть карантин. Таким образом тут начинали все, за исключением тех контингентов, что сразу принесли мне встречную клятву верности.
Я сам, генерал Карбышев, майор Здорный и подполковник Седов подъехали к этому цыганскому табору на УАЗике командира
