решил я взять на себя удар.
— Видела я эти разговоры, хороводитесь, как волк с волчицей перед случкой, словно молодец и молодица на Купалову ночь. — Снежана опиралась на клюку и с ехидцей нам все это выговаривала. — Тебя, Божана, зачем сюда отправили, по хозяйству помогать, так помогай. А то стоит, глазки строит моему ученичку, грудь выпятила, тьфу, срамота. А ты, Яромир, науку постигать пришел али на девок заглядываться? А ну быстро делом занялись.
— Так нет дел никаких.
— Я тебе ща найду, пойдем, — и Снежана меня поманила. — А ты чего застыла, иди давай, трудись.
И, развернувшись, почапала в сторону своей избы.
Снежана начала что-то тихо бормотать, но я все же услыхал.
— Коль понравилась девка, да еще и глазки в ответ строит. Неча вокруг ходить. Схватил да на сеновал отволок, и вся недолга. Стоят милуются, тьфу, противно, что за молодняк-то пошел, ничего не понимают. Вот в моё время, эх.
Вот старая перечница, такой момент испортила, а теперь еще и ворчит.
— Обожди, — кинула мне через плечо лекарка, заходя в дом.
Через пару минут она, кряхтя, переступила через порог.
— Вот, держи. — Протянула мне горшочек с целебной мазью. — Вот в Подолко отнеси, да Местятко передай. Не заплутаешь?
Знакомое село, знаю, где находится, только идти далековато.
— Так я пока доберусь туда да обратно, уже вечерня и наступит, — возмутился я немного, не хотелось по тающему снегу весь день таскаться.
— Вот и проветришься заодно, может, и вспомнишь, зачем тебя сюда Рознег послал.
Опять она начала эту песню, теперь пока раз десять не повторит, не успокоится.
Скривив лицо, я молча забрал горшочек и направился на выход.
Дорога до села прошла в размышлениях о способах познакомиться с Боженой поближе.
В кафешку на кофе или чашку чая не пригласишь, мороженым не угостишь. В голову ничего толкового не приходило. Хорошо, что она появилась. А то ведь весна наступила, щепка на щепку лезет. Таким макаром, я чувствую, через пару недель и на Снежану бы начал заглядываться против своей воли. Меня всего передернуло от такой мысли. Чур меня, чур.
От грустных дум меня отвлек шум. Видимо, сильно в себя ушел.
Подняв голову, я увидел, как двое отроков гонят впереди себя девчонку помладше, всячески ее оскорбляя и кидая в нее снежки.
Девчонка шла, сгорбившись, и прикрывала голову от прилетающих снарядов.
Очередной снежок сверкнул в бликах солнца и прилетел в затылок девчушке.
Та ойкнула и полетела на промерзшую землю. У нее выступила кровь на волосах.
— Вы что творите, засранцы, а ну пошли от нее, — вырвался из меня крик.
Парни рванули в сторону села, изредка на меня поглядывая. Я же поспешил к девочке, чуть не навернувшись на скользкой дороге.
Пока добежал, она начала вставать, держась за голову. А рядом с ней лежал злополучный снежок, приглядевшись, понял, что это был полноценный кусок льда.
Уродцы малолетние.
— С тобой все хорошо? — я помог ей встать и отряхнуться.
— Да, — только и ответил мне детский, писклявый голосок. Взглянув на меня, она отвела взгляд и начала рассматривать окровавленную ладошку, которую до этого прижимала к ране на голове.
— Давай вылечу, — и я начал ее лечить. — Вот и все.
Девчушка только кивнула мне.
— Чего они к тебе приставали-то? — я стоял и рассматривал девчоночку.
На вид ей было годков восемь, маленькая соплюшка еще. Одета весьма бедно и непритязательно.
— Не знаю, они всегда так, — девчушка с задумчивым лицом стала ощупывать рану, — ой, не болит даже.
Она удивилась.
— Я же сказал, что вылечу тебя, неужто не поверила? — И, пустив свою силу в руку, я показал ей маленький зеленый огонек на ладони.
— Ой, светится-то как, да еще цветом таким, почти как звездочка, — девчонка завороженно смотрела на огонек.
Прикрыв ладонь, я подул в нее, отпуская силу жизни.
— Пойдем, провожу, чтобы больше не приставали.
Девчонка просто кивнула и зашагала за мной следом.
Пока шли по посёлку, я постарался разговорить девчушку.
— А что без шапки, на улице-то прохладно?
— Так нетути, — она пожала плечами. — У брата есть, ему нужней, он каждый день работает.
Вот оно как, выходит.
— Тогда держи, — я смахнул с себя шапку и надел на голову девчонки. — Будет тебе подарок от Яромира.
Шапка ей была великовата, и она в ней утонула по самые глаза.
— Благодарствую, — девчонка поправила свою обновку, сдвинув на затылок. — А меня Зорица зовут.
— Значит, ты сама на хозяйстве, Зорица?
— Ага, пока братец работает, я все сама делаю, и очаг топлю, и готовлю, и за скотиной смотрю.
— Хозяюшка, повезло брату с такой сестричкой.
Девчонка улыбнулась, было заметно, что похвала ей приятна, у нее даже щечки заалели от смущения.
— А вон там мой дом, благодарю, — и девчонка намылилась побежать домой.
— Зорица, постой, где Местятко живет?
— Так это дальше, на другой улице, пойдем покажу, а то плутать будешь, — не стесняясь, схватила меня за руку и поволокла вперед.
— Вот здесь, — мы остановились возле ограды.
— Благодарю тебя, Зорица, а то долго бы искал.
Девчонка улыбнулась и унеслась, держась за шапку, которая с нее спадала.
Пройдя в калитку, я осмотрелся.
— Эге-е-ей, хозяева, хозяева.
Спустя пару минут из избы выглянул сгорбленный и сморщенный старичок, кутающийся в шкуру.
— Чаво, чаво раскричался на всю округу, чаво тебе надо?
— Здрав будь, Местятко, — и я склонил голову.
— И ты здрав будь, добрый молодец, коль не шутишь, — прошамкал старичок беззубым ртом.
— Вот, Снежана тебе передает, — и я протянул горшочек с мазью.
— Ох, хорошо-то как, — и старик забрал у меня горшочек. — Благодарность и поклон передавай Снежане, — расплылся он в улыбке.
— Хорошо, передам обязательно, — я вышел с подворья, прикрыв за собой калитку.
А на выходе из села меня встретили три добра молодца.
Хотя для двух из них это был незаслуженный комплимент. Мелкие засранцы, которые Зорицу обижали. А кто это с ними, отец, что ли? Я присмотрелся, не похож, скорее брат старший.
— Пришлый, ты за что братов забижаешь? — и рослый парень шагнул вперёд, перегораживая мне дорогу.
Ничего себе, на меня пожаловались, что я их развлечения лишил.
Интересно выходит, они издевались над маленькой девчонкой, не способной дать отпор. А забижал их я.
Во мне начала разгораться злость.
Парню я не отвечал, продолжая спокойно идти по дороге, только на лице у меня играла улыбка.
— Ты что, немой, я кого спрашиваю? — начал заводиться он от моего спокойствия. — Я тебе уши прочищу. — И он, широко размахнувшись, попытался меня ударить.
Вот увалень.
Голову и корпус отклоняю назад, удар проносится
