class="p1">– Я приехала сюда в туман, уезжаю в туман.
– Солнце поднимается.
– На сайте дождь передают. В обед.
– Дождь в дорогу – хорошо.
Она колко глянула на него и повторила под нос:
– Ненавижу туманы.
Витя хмыкнул, вместо последнего слова сестра подразумевала «тебя». Он отвлекся на ухоженные огороды за балкой, ровные ряды взошедшей картошки.
– Я тоже недолюбливаю такую погоду, – согласился миролюбиво. – Но зимой туманы хуже. Ультрафиолета мало, плодится гадость вирусная. Год назад кроли подохли. Вначале пришла оттепель, а потом – шарах! – мороз к вечеру. За день – все десять, и мелкие.
– Ого.
– Целая напасть. У всех в Сажном передохли. То ли кокцидиоз, то ли чумка. Ветеринар приезжал и ругал, что не утилизировали тушки как положено. С туманом инфекция расползлась по поселку.
– Не утилизировали?..
– Побросали дохлых на стихийную свалку.
Аня задумчиво притихла, и Витя решил, что расстроил ее. Они спустились по крутой тропе в заросшую высокой травой леваду. За густой лужайкой высились дубы и вязы, с юго-запада дул ветерок. Витя покрутил головой, припоминая:
– Здесь тропинка была. Но за год поросло все.
Аня стояла хмурая, недоверчиво всматриваясь в колючий кустарник. Витя поманил ее жестом в подлесок.
– Не тухни. – Он остановился у трех булыжников в зацветающих желтым кустиках чистотела. – Глянь, не потерялись. Я здесь березку посадил, чтобы не забыть. Это Гриша меня надоумил…
Слова потекли мимо. Аня стояла как вкопанная, глядя на белый столбик ветвистого деревца.
– Ты чего? – Он присел на корточки у едва различимого холмика под березой, сложил булыжники башней. – Согласен, нелегко. – Вздохнул. – Выбора не оставалось. Иногда они выдерживают наркоз… Аня?
Ее глаза лихорадочно блестели, а руки взбивали воздух.
– Достаточно одной ветки… Ну конечно! Поросль. Знаки. Как Гидра: рубишь – вырастает. На стихийной свалке. Чтобы не забыть. ЧТОБЫ НЕ ЗАБЫТЬ! Витя, ты гений! – задохнулась она радостью. – Просто гений!
Он улыбался в смятении.
– Ты шутишь, Ань?
– Нет, нет. Я очень не шучу. – При взгляде на горизонт ее машущие руки замерли, взгляд отяжелел. – Тучи… Прости, нужно бежать.
Витя ошеломленно сделал шаг вдогонку.
– Еще час до автобуса! – крикнул, но сестра не обернулась. – Чокнутая.
Аня шустро скрылась за терном, и он какое-то время стоял у могилки Тая, ломая голову над поведением сестры. «Прости, Бродяга! – сказал вслух. – Паршивый из меня защитник. Но я стараюсь». Он улыбнулся булыжникам, тут же сник от воспоминаний ветклиники, всей обратной дороги, когда крепился и методично раздумывал, где хоронить, что говорить бабушке. Ветер нес озоновую прохладу дождя. Витя взглянул на мрачный западный горизонт, прикинул, что солнце скоро настигнут сумрачные глыбы; махнул пятерней холмику и, опустив плечи, побрел домой.
***
Плохое предчувствие настигло его еще на пороге. Насторожили запахи: кислого варенья, ванилина и кофе. Бабушка месила тесто на обеденном столе, напевая что-то народно-плясочное. В прошлый отъезд, она пила корвалол, вспоминая Аню-первоклассницу, а сейчас…
– Витенька! – Старушка засуетилась при виде внука. – Достань мне из погреба повидло. Яблочное. Варенье какое-то жидкое – вылезет. Ох, – она поправила на переносице круглые очки, – замучилась с ним.
Витя метнулся в зал. В углу розовел магнолией рюкзак Ани.
– Ба, где Аня? – Он вылетел на кухню, не чувствуя под ногами пол. – Куда она пошла?
– В гости. Сказала, завтра уедет. Я успею с пирожками. Вот так-то, – приговаривала бабушка раскатанной лепешке. – А вдруг она еще на недельку задержится? Мне от таблеток легче, и память уже не так барахлит. Что-то из больницы вспомнилось. А что? Надо от…
– В гости?
– Да что случилось-то! – посмотрела поверх съехавших очков бабушка, застыв с ложкой варенья у рта. – Что вы заполошные такие?
– Аня спрашивала о чем? Говорила? Искала?
– Витя…
Он приблизился и усилием воли спокойно спросил:
– Просто вспомни. Гости. Куда в гости?
Бабушка поправила очки, выпачкав лицо мукой.
– Да ничего такого, в самом-то деле! Заглянула в чулан, к тебе в комнату вошла. И еще спрашивает такая: остался ли в канистрах бензин? – Бабушка прищурилась, задумчиво отмечая: – А я почем знаю? Это ж Толькин гараж.
– Бензин?
– Ну да. Отец-то в гараже не держит порядки.
Витя закрылся в своей комнате, осматривая пустые поверхности. Записок не нашлось. Он выдвинул верхний ящик письменного стола. Блокнот, документы, открытки Вики… Шкатулка мамы лежала нетронутой. Зажигалка отца пропала.
Минуя бабушкины вопросы, Витя вышел во двор. Что она удумала? Куда пошла? Он открыл гараж, врубил свет. В грудах металлолома и огородных инструментов едва различались ржавые канистры. Он знал, что они пустые, но все равно трусил каждую, прислушиваясь. Зачем ей канистра? Бензин?
Как заполошный Витя искал Аню по улицам, пугая прохожих бессвязными вопросами о девушке с канистрой. У автосервиса он столкнулся с Байчуриным. Поисковая группа разъезжалась: Евлахов от переживаний свалился с высоким давлением, люди вымотались за три дня. На вопросы Вити Байчурин только и ответил, что через час уезжает и слышать не хочет про Слепой лес.
Витя шагал, слабо соображая, куда сестра могла пойти за бензином. Кому довериться? Внезапно для себя он свернул за парком, остановился у каменного дома и втянул побольше воздуха в легкие. С Гришей он не разговаривал около трех месяцев, но сейчас вся неловкость сместилась паникой. Витя нажал на звонок один раз, второй.
К нему вышла старушка в комбинезоне, бабушка Гриши, с крупными садовыми ножницами в птичьей руке.
– А вам кого? – полюбопытствовала, жмурясь под угасающем в тучах солнцем.
– Я к Грише. Он дома?
Старушка осмотрела гостя придирчиво.
– Гришка! – позвала раскатисто.
Из коридора донеслось:
– Я слышал, ба. Иду!
Гриша выпроводил бабушку и закрыл за собой калитку. Он похудел после нападения, вытянулся, повзрослел. Надписи на спортивном костюме белели обрывками олимпийских лозунгов.
– Тебе чего, Рудень? – спросил без особого удивления.
Витя понял, что догадки верны.
– Она приходила? Аня?
– Ну да, – ответил тот с вызовом. – А тебе чего?
– Давно?
Гриша пожал плечами.
– Не знаю. Час назад.
– За бензином?
Он доверительно склонился:
– Послушай, если тебе нужен бензин, мог и сам прийти. Я не жлоб, видишь ли. И мои родители…
– И ты ей отдал?! – закричал Витя.
– Отдал. – Гриша хлопнул глазами, недоверчиво отходя. – Она ведь не орала.
Гриша хотел было развернуться, но Витя схватил его за плечо.
– Что Аня сказала? Зачем ей бензин?
– Мусор сжечь. – Удивился своему же ответу, а затем спохватился: – Я решил, что эт легенда твоя.
Витя чуть не взвыл от бессилия.
– Куда она пошла? Вверх – домой? – Ткнул пальцем на поворот улицы.
– Не-а. – Гриша взволнованно повернулся к остановке. – Туда. – Он кивнул в сторону парка. – С канистрой была, нервничала. Прохожие озиралась. Я налил литров пять, она протянула
