Чёрт! Так и есть! Рассечена длинной бороздой. Но рана уже покрылась корочкой… чуть болела, но не смертельно!
— Я чокнутая, а не проклятая, — буркнула себе под нос и быстро продублировала в альбом рисунок и надпись на стене, и так как отчётливо помнила, что говорила во сне… на другом листе написала бредовый текст, но интуитивно попытавшись сопоставить его с руническим.
Потом схватила книгу, и принялась копошиться в поиске того самого языка, который мог более-менее подходить под написанное мной. А когда в попу клюнул петух, а Изэлла всё не приходила, я решила, что необходимо поговорить с ректором. Но попытка дойти не увенчалась успехом. Меня, еле идущую по коридору, придерживающуюся стеночки, к моему ужасу заловил Кром…
Глава 37Елисия
— Ты куда собралась? — рыкнул как-то глухо и так бархатно проникновенно, что кишки чуть в узлы не скрутились ни то от страха, что он меня сейчас раскромсает на части, а потом докажет — так и было, ни то… от ожидания чего-то более страстного… настолько страстного, что вот-вот взорвусь от нетерпения.
— К… к… ректору… — сбивчиво пролепетала, дрожа как лист на ветру, и почему-то таращась на его губы, чуть оголяющие клыки. — Очень… нужно… — но голос звучал так, будто я в этом была не уверена, по крайней мере, ровно с тех пор, как встретила Войра.
— Тебе было сказано — сидеть! Вот и сиди… у себя в комнате! — припечатал властно и злобно сузил глаза оборотень.
Впервые так близко увидела, как они у него из тёмных в сверкающе-зелёные обратились. Будто два изумруда, играющие на солнце. Это завораживало сильнее, чем метаморфозы упыря.
Меня лихорадило, и в то же время удерживало на месте от томления.
— Или осмелела настолько, что забыла какие тут твари обитают? — подступил близко-близко. Так близко, что шарахнулась прочь, да оказалась в ловушке, между стеной и Войром, который следом за мной ступил, захлопывая коварный капкан. Упёр руки по обе стороны от моего лица и таранил пристальным взглядом.
— Нет, не забыла, — рьяно качнула головой, — но мне… — аж язык прикусила, когда он носом в мою щёку уткнулся и вниз по скуле повёл. Глаз задёргался, когда, не таясь и не стесняясь своего непристойного поведения, принялся втягивать мой запах и, словно всё ощущая и зная, остановился на шее, ровно на метке Грознича — двух крошечных ранках от его клыков. Хоть они уже затянулись корочкой, но всё равно не заживали до конца...
— Ты… — опять затаилась, в ужасе соображая, что он творил. А судя по горячему и влажному скольжению… он меня лизнул, словно пытался заживить рану, успокоить… облегчить боль.
Думала, описаюсь там же… но нет — это лишь слабость в коленках, да такая, точно мне под дых ударили. Сдавленно ахнув, собиралась было отпихнуть оборотня, но почему-то обвила за его шею, чтобы не рухнуть от переизбытка чувств — а дыхание заходилось, сердце скакало, точно умалишённое.
— Зачем… — вновь проблеяла нечто бессвязное и, судя по тихому рыку Крома, сейчас неуместное. — Не надо... — и, будто насмехаясь над собственными вялыми потугами отбиться, лишь крепче за него ухватилась.
Что я творила?!
А он???
Он вообще себя вёл так, будто мы с ним очень близки, и вот такое поведение для нас норма! И, чёрт возьми, я не находила сил поставить его на место. Даже слова не могла сказать против…
Он… он каким-то образом подчинял мою волю себе!
И мне это нравилось?!.
— Ненавижу, когда ты пахнешь им, — продолжал рычать в мою шею Войр, прогоняя неуправляемые стада мурашиков по коже и вызывая дрожь в теле.
— А когда не пахну?.. — даже не знаю, зачем это ляпнула. Не знаю, что хотела услышать в ответ, и вообще, как сумела разлепить губы, чтобы уточнить. Мне, на самом деле, уже хорошо было. Я словно на волнах качалась, голова кругом шла… меня бултыхало… и так тепло было…
А когда его губы опалили кожу, мир покачнулся и сузился до тёмного пятна…
Из мрака выпутывалась вяло, непонимающе смаргивила, пытаясь сообразить, где я и…
— Что... — едва слышно обронила, но так и не договорив, уставилась в потрясающе зелёные глаза Крома. Он был непростительно, слишком волнующе близко… будто собирался поцеловать, а я… почему-то уже лежала на постели!
Своей! В своей комнате! Он — рядом… видимо, только уложил… может, и собирался отстраниться, но я очнулась — вот мы и уставились друг на друга. Задумчиво, молчаливо, в ожидании…
— Нет, — зачем-то мотнула головой. Это было спонтанно, скорее, в страхе, что поцелует, а не потому, что я этого не хотела. И ответом сразу на всё: на его немой вопрос, можно ли? На его ожидание: позволю ли? На собственное желание…
Он зло сверкнул глазищами и отстранился, тотчас отступив от постели:
— Нет ректора! Не будет неделю, точно… Так что сиди лучше здесь, мы сами…
— Но я кое-что выяснила, — ни с первой попытки села, машинально коснувшись шеи, там не болело, и… не было ранок. — Как?.. — обронила шокировано, более тщательно ощупав шею.
— Что именно узнала? — проигнорировал моё замешательство Войр и требовательно ждал ответа на свой вопрос.
Я чуть посопела в сомнении, а потом сдалась и кивнула на стену:
— Мне приснилось… — и пересказала, как и что запомнила из сна. Потом на подкашивающихся ногах доплелась до стола, где лежали рисунки, и, распахнув альбом, ткнула в одну из картинок:
— Вот, я попыталась сопоставить, — вновь изложила свои мысли по поводу… но когда осознала, что он перебирает мои старые рисунки и если и слушает, то краем уха, недовольно брякнула:
— Тебе ведь плевать на это?
— Нет, — сухо отозвался Кром, словно нарочно рассматривая рисунок волка, который я нарисовала давным-давно.
Пристально изучал, даже приподнял, позволяя свету из окна немного играть на полотне. Помрачнел как-то… А меня зло взяло. Подступила к нему, выхватила картинку и запихнула обратно в папку:
— А мне кажется, плевать. Ты ни слова не услышал…
