— «Тебе», — терпеливо поправил граф, распахивая для меня объятья. — Учись говорить на «ты», самой же проще.
Проще… и лежать у тебя на груди проще и лучше, чем на подушке. Да и пахнешь ты вкуснее… чертовски вкусно.
Прижалась к теплому, обнаженному боку и умиротворенно прикрыла глаза.
Глава тридцать седьмая
* * *
Вещи камеристка прихватила с собой. Собиралась быстро, судя по опрокинутому стулу и оброненному платку.
Платок Дэс подобрал и поднес к носу, глубоко втянув воздух, а его глаза налились тьмой, стали непроницаемо-черными, словно Бездна…
Зажимая белый хлопок в руке, Дэс огляделся: не забыла ли камеристка чего важного? Здесь — она держала сумку, здесь… в ящике стола, хранила порошок, который и отправил ведьму в бессознательное состояние.
Ведьма не нравилась. Раздражала даже. Но… Дэс замер, задумавшись. Еще раз понюхал платок и вдруг осознал… он готов перегрызть камеристке горло, если бы с ведьмой, которой доверяет хозяин, что-то случилось.
Лучше бы гадине не сопротивляться при задержании.
Долго искать не пришлось. Дэс почти сразу напал на свежий след, который вел за городские ворота. На опушке леса, у старого кладбища, стоял покосившийся от времени дом. Из трубы шел слабый дым, словно печь только растопили…
Дэс обошел дом по кругу, принюхиваясь. Глаза потемнели.
Камеристка точно находится внутри, осталось побороть инстинкты… Не потерять человечность, дарованную инквизитором. Не подвести его. Оправдать доверие.
Рвано выдохнув, Дэс отдернул края колета, пряча внезапно отросшие когти, и, прочистив горло, вошел в дом.
… сломав замок.
Точнее, не заметив замка. Он вырвал его с «корнем» и виновато произнес:
— Упс…
Камеристка вскинула испуганный взгляд и дернулась в сторону окна, выронив из рук полено.
— Я бы не стал этого делать, — сухо произнес Дэс. — Я немного зол, а ты бесишь меня. Но, впрочем, давай, беги. Тем интереснее…
И хотя прямой угрозы не было высказано, камеристка испуганно задрожала. Взгляд наполнился животным ужасом, в больших глазах задрожали слезы.
— Я из-за сестры это сделала! — воскликнула она, оседая на табурет. — Ее держат в Ордене и собираются судить, а Сивила… Сивила сказала, если я выполню ее… просьбу, она поможет Энни бежать. Освободит ее.
Дэс равнодушно протянул браслеты и жестом приказал встать и повернуться.
Хозяин будет доволен…
* * *
Проснуться пришлось рано.
За окном едва брезжил рассвет, птицы зловеще молчали, листья и трава еще не оправились после вчерашней непогоды. Прямо во дворе императорского сада валялись сломанные ветки деревьев. Цветы сиротливо поникли…
Я зевала, уперев руки в подоконник.
Граф возник за спиной практически бесшумно, накинув мне на плечи халат.
— Холодно, — бесстрастно произнес он и отошел, на ходу одеваясь. — Сейчас подадут завтрак, поешь хорошо, неизвестно, когда мы вернемся из катакомб, и когда удастся поесть в следующий раз.
— Можно взять с собой, — беспечно хмыкнула я, продолжая смотреть в окно.
Почему-то серый и унылый вид дарил умиротворение.
— Кого? — не понял граф.
— Еду, — усмехнулась и повернулась к нему лицом. — Сделаем бутерброды, нальем в бутыль чай…
Граф скептически выгнул бровь.
— И ты станешь есть на руинах логова Салемских ведьм?
Пожала плечами, заметив:
— Мне, собственно, все равно где есть.
— Я тебя недооценил, — иронично улыбнулся граф и взял со стула свой камзол.
Никто из нас, после проведенной вместе ночи, дискомфорта не испытывал. Да, ничего такого между нами не происходило, но все же незамужней девушке не пристало спать в одной кровати с неженатым мужчиной. С женатым тоже не пристало.
Мы будто бы прожили вместе добрых лет десять и привыкли. Ко всему привыкли. Находиться рядом, говорить, завтракать вместе…
— Ты в этом пойдешь? — лукаво поинтересовался граф, окидывая меня красноречивым взглядом.
— Халат уже не в моде? — отозвалась я и направилась к шкафу. — Вы вот могли бы сходить к себе и переодеться.
— Зачем? От меня дурно пахнет? — притворно удивился граф. Знает же, что нет. — К тому же я принял душ, пока кто-то бессовестно пускал слюни в подушку.
Я изумленно ахнула, прижимая к себе прогулочное, из жаккарда, платье.
— Какая наглая ложь!
— А вот и нет… — хищно протянул он, внезапно приближаясь. — У тебя остался здесь след.
— Где? — прошептала, вжимаясь в дверцу шкафа.
— Здесь… — сипло ответил граф и склонился, касаясь моих губ своими.
Глаза непроизвольно закрылись. Я даже не предприняла попытку к сопротивлению. Позволила поцеловать себя, позабыв о сделке, о моральных принципах и логических доводах.
На затылок опустилась горячая ладонь, сжимая мои волосы в кулак. Мои губы порывисто раскрыли, довольно жестко, но тут же ласково провели по ним языком, будто бы дразня.
Из груди графа, как и из моей, вырывалось прерывистое дыхание. Под моей ладонью бешено колотилось сердце инквизитора…
Граф оторвался от моих губ, прижал меня к себе и поцеловал в висок.
— Что это было? — хрипло поинтересовалась, пробубнив в его плечо.
— Тренировка, — также хрипло отозвался граф. — Хотел убедиться, что ты готова к пятому пункту.
— И как?
Адриан отстранился, внезапно завораживая меня своими сверкающими льдисто-серыми глазами. Сверкающими желанием и страстью…
— Нам следует еще потренироваться… — низко протянул он и снова накрыл мои губы поцелуем. На этот раз более ласковым и трепетным.
Мелко задрожала, ощущая, как сердце срывается на бег, как закладывает уши, как от желания туманится разум. Я поплыла. Буквально. От одного поцелуя. Какой позор…
— Продолжим в другой раз, — Адриан отстранился, тяжело выдыхая, как раз в тот момент, когда в покои вошел слуга, катя перед собой тележку с нашим завтраком.
Глава тридцать восьмая
Катакомбы находились, как ни странно недалеко от Нисхельма, но в месте таком… несведущий человек никогда бы не нашел вход.
Карета покачивалась, подпрыгивала на кочках, а потом и вовсе остановилась. Нас высадили перед лесом.
Граф шел молча. Стала замечать, что давно привыкла к его молчанию. Оно не тягостное. Привыкла к тому, что граф немногословен и всегда сдержан, но при общении со мной, эмоции проступают наружу. Да чего уж говорить… мало того, что его присутствие не раздражает, в его компании уютно, так и целоваться с ним невероятно приятно.
