штабной землянке, на встречу к ним вышел крепкий мужчина, в форме старшего лейтенанта НКВД старого образца. Осмотрел мальчишек с ног до головы:
— Ну и грязнющщи вы! Сейчас пойдете вымыться, а потом тогда — поговорим. Иванов! Отведи мальчишек помыться!
Петро в ответ на это обрадовался и заулыбался, а Сережке сразу вспомнился прием, когда он с Никитой «помылись» в домике СМЕРШа.
— Товарищ старший лейтенант, а Вы кто? — поинтересовался Серый.
— Я-то понятно, кто! Я командир отряда «Борец», старший лейтенант НКВД Кутин! А вот с вами, ребятки, кто вы, откуда, зачем пришли на маяк, мы будем разбираться чуть позже, когда отдохнете и приведете себя в порядок!
В этот момент к командиру отряда подбежал боец и отведя чуть в сторону, что-то стал быстро шептать на ухо. Командир нахмурился, покивал головой, что-то ответил.
— Так, короче! Мальцов помыть, переодеть и покормить!
В отряде даже была сделана банька, над которой вился легкий дымок… У Серого голова шла кругом… Командир назвался Кутиным, командиром отряда «Борец», Дислокацию отряд поменять мог, но вот кого-кого, а Кутина он ни с кем не спутает… Еще в 1941 с ним познакомился на допросе. Как «шпион и паникер», а потом горел 22 июня в бане, которая была переделана в КПЗ (камеру предварительного заключения).
Иванов, что привел мальчишек к бане, запустил их внутрь, развернулся и вышел, перед этим сказав:
— Раздевайтесь, мойтесь, чистое принесут…
Петро стал стаскивать рубаху через голову. Секунд через тридцать Серый попытался выйти, но баня оказалась закрыта снаружи.
Петро уже разделся:
— Ты чо телишься? Когда еще получится попариться в лазне (бане)? Давай быстрее!
И Сережка его ошарашил:
— Меня слушай! Это не партизаны, это ложный партизанский отряд, каратели.
Петро, хоть и был старше, но выглядел ошарашенным и испуганным, только хлопал глазами:
— Почем знаешь?
— Я знаю Кутина, это не он. — продолжил Серый. — Сейчас вернется этот «Иванов», попробуем его обезоружить и сбежать. Сбежим — там нас встретят.
Петро стал одеваться…
— Постой! Не одевайся! Снимай все! Он попытается обыскать одежду — отвлечется, это нам поможет! Вот, бери веник, и бей там в парной веником, чтоб они решили, что нас там двое. — Сережка бросил на лавку вещмешок, вынул и разбросал тряпки, что там были.
Через пять минут к бане подошли «Иванов» и еще один боец. Одежды у них в руках не наблюдалось.
— Черт… Их двое! — лихорадочно пытался что-то придумать Сережка. Придумал. — Иди в парилку. Если получится, я позову!
«Иванов» и еще один партизан подошли к бане, закурили.
— Пойдем? Возьмем без штанов и «тепленького»… — бросил окурок «Партизан».
— Погоди… — докуривал «Иванов» и хихикнул. — Пусть чуток разомлеет, веселее будет его к "Курту" гнать, как вчерашний повеселил: пинки получает, весь в соплях — плачет…
— Только вот молчит пока…
— Разговорим… И этого — разговорим. "Курт" умеет… Ну, пора! — «Иванов» затушил бычок о слюни в ладони и запустил его в долгий полет.
Серый спрятался за бочонком с водой, и стопкой с вениками, что были справа от входа — за дверью. Зайдя в предбанник «Иванов» прислушался к звуку шлепков веника.
— Парются… — констатировал, как само собой разумеющееся.
Серого не заметили. Лжепартизаны стали ощупывать одежду, искать что-то, но оружие не поставили и не положили на лавку, на что рассчитывал Сережка. Не получилось, тогда — план «Б»! Сережка, в полумгле предбанника, двумя шагами приблизился, изловчился и сдернул с ремня «Иванова» лимонку, выдернул чеку:
— Руки в гору, сволочи! Всех взорву к хренам собачьим! Я живым не дамся! — негромко и зло скомандовал Серый.
— Малец, ты что? Ты что удумал? Мы же свои… — начал было «Иванов», но руки и он, и второй «партизан» подняли.
— Медленно, очень медленно оружие на лавку! Так! Ремни снимайте с подсумками! Петро! — позвал Серый. Из парилки выглянул перепуганный парнишка. — Сюда иди! Бери карабин! Так, теперь, вы двое, пошли в парилку!
Лжепартизаны, злобно оглядываясь, зашли в парилку. Сережка подвинул одной рукой лавку так, чтоб не получилось открыть дверь из парилки и, только после этого, обратно вставил чеку в лимонку. А потом «погас» свет…
Сережка пришел в себя от того, что его облили холодной водой. Вместе с сознанием пришла боль. Болела голова, болели руки, на которых он висел и ребра, которые, видимо, были сломаны — тяжело было дышать. Ноги были связаны и приторочены к скобе в полу.
С трудом оторвав взгляд от пола, Сережка увидел, что напротив, в паре метров, висел еще один, так же, как и Сережка, раздетый, но уже весь в синяках, вздрагивающий от каждого звука, мальчишка.
«Петька?» — вспомнил последние события Сережка.
— Петро, облей его еще ведерком и зови "Курта", скажи, что второй очухался — глазами хлопает! — сказал «Иванов».
Сережка с трудом повернул голову. Рядом, с полным ведром воды, стоял ухмыляющийся Петро, размахнулся и окатил Серого еще раз.
— Думав пришиб его, там у лазни (бани), а коммуненок живучий попався!
«Теперь понятно, кто «выключил свет», вот козляра… Даже не подумал, что мальчишка будет за фрицев. Вот и попался — купился, карабином по башке…» — пытался анализировать все, что происходит и произошло Сережка.
В землянку пришел «Кутин», сел на табуретку, положил у своих ног вещмешок.
— Сережа! У тебя есть шанс остаться в живых. У тебя есть шанс попасть в Германию, если ты все мне расскажешь… Молчишь? А зря… Думаешь тебя кто-то спасет? Не надейся. Хочешь узнать, что вот в этом вещевом мешке? По глазам вижу, хочешь! Открываем… Ой, сапоги, форма, маскировочный халат… И все — твоего размера. И где же я взял этот мешок? А совсем недалеко от лесной базы — он был у одного из солдат, которые пытались на нее проникнуть. Оба убиты, что очень жаль, нужны были живые. Хочешь посмотреть на их тела? Давай так, тебя развяжут, окажут медицинскую помощь, а ты мне скажешь, сколько вас было и все… Молчишь? Язык проглотил? Петро проверь, он умеет говорить?
— Он умеет. Сейчас как
