продвинулись на двадцать километров, освободив Раковичи, Петровичи, Николаевку, Селище, Кнышевичи, Здудичи, Паричи. Паричи были сильно укреплены, но не со стороны Козловки… Взятие Паричей открывало дорогу на Бобруйск.
«Партизаны».
К 4 июля 1944 года 65 Армия вышла в район Городея — Несвиж, готовясь наступать на Барановичи. В окопчике, перед выходом в поиск, бойцы дожидались старшего лейтенанта Миленкина.
— Серый, вот куда тебя несет? Тебе чего, орденов — медалей не хватает? — подначивал старшина Овчаренко. — Вот не можешь ты не идти в поиск?
— Дядь Вань, это же Белоруссия, Барановичи! Я же здесь каждую кочку знаю! Я же проведу — ни одного фрица не увидите!
— Вот поэтому и берет тебя старший лейтенант, потому что сбежишь один, чтоб дров не наломал… Эх, мальчишка, — шутя хлопнул Овчаренко Серого по шее.
— Овчаренко, да он просто готов хоть в Берлин махнуть, лишь бы ребята над ним не ржали! — засмеялся один из разведчиков. — А когда кинохроника приехала и предложила ему кино снять, как он в девочку переодевается…
Сережка резко вскочил и пошел по окопу…
— Цы… Петров, ну ведь просил… — Овчаренко цыкнул от досады. — Ну, бесит мальчишку, когда его с девчонкой сравнивают…
— Да ладно, Иваныч, я же пошутил. Что он, не понимает, что ли?
В этот момент подошел Миленкин. Осмотрел разведгруппу:
— Серый где?
Овчаренко свистнул. Через пару десятков секунд «нарисовался», надув губы Сережка.
— Петров! Опять? — все понял старший лейтенант. — Еще раз не поймешь — пойдешь с другой группой.
— Да понял я, товарищ старший лейтенант, понял! — пошел на попятную разведчик.
Разведчики собрались вокруг Миленкина.
— Задача не изменилась — переходим фронт, там выходим на партизан — дали три маяка. Перед Барановичами линия укреплений, получаем по ней информацию от партизан — разведываем, смотрим сами где и что, передаем координаты, двигаемся дальше. Если все получится, с партизанами пойдем на Ружаны. Выход через 15 минут.
Линию фронта прошли «почти» без проблем, если не считать проход через колючку. Овчаренко полз первым, потом старший лейтенант, Серый, за ним радист, Шутник Петров зацепился маскхалатом за проволоку — загремели банки, немцы открыли беспорядочный огонь. Петров и еще один боец из группы вынуждены были вернуться. Четверо прошли, двое — нет.
— Вернемся, к хренам Петрова из группы, говорит много, а колючку пройти — не может! — тихо ругнулся в леске на привале Миленкин.
На первом «маяке» никого не было, да и самого «маяка» не было — сожгли. Второй тоже был пуст, причем, уже давно, судя по запустению. На третьем Сережку, одетого в обноски, встретил вертлявый мужичок, в форме полицая, который просверлил мальчишку взглядом:
— Хлопчык, ты чаго тута забуйся?
— Дядечку, я сгубийся, сястрычку шукаю! В зяленай хрустцы…
— В зяленай няма, в синяй есц… Заходь в хату!
Сережка почесал затылок правой рукой и смело зашел — отзыв на пароль был верный.
— Есц хочашь?
— Нет, мне нужно в отряд. — сразу обозначил Сережка.
— Трэба… Ты адин? — оценивающе взглянул полицай.
— Один… — почему-то решил соврать Серый.
— Складно кажишь… Тут яще адин хлопчык чакае, вас разом ввечары повядут, а пока в погрябе з им посяди… — полицай усмехнулся. — Я ж палицай!
Старший лейтенант Миленкин был удивлен, что Сережка, после того, как зашел в дом, не вышел на крыльцо, как договаривались, если все в порядке, а ведь сигнал показал, что отзыв правильный, он «почесал затылок правой рукой».
В подвальчике сидел парнишка лет 15–16. Там был топчан, стол, скамья. На столе что-то было накрыто рушником. Все это Сережка разглядел при свете блиндажного фонарика — этакой мини-керосиновой лампы в железном кожухе.
— Здорово! Тебя как кликают?
— Сережка.
— Петя! Петро, — парнишка протянул руку для пожатия, а потом Петро просто завалил Сережку различными вопросами. — Ты тоже связной? Есть хочешь? А из какого отряда? Только вот молод ты, тебе сколько лет? — Петро просто завалил Сережку различными вопросами.
— А что есть поесть? — перевел стрелки Серый.
— Вот, — парнишка откинул рушник. — Бульба, лук, огурцы, сало, хлеб. Ешь, не стесняйся. Нам тут еще до вечера лясы точить…
Сережка подкрепился.
— Ты так и не сказал, а из какого ты отряда? Продолжил расспросы парнишка.
— А я не из отряда.
— Ты с большой земли? Разведчик? А почему один?
— Слушай, что ты заладил, как патефон: кто, куда, откуда? Я один, пришел туда, куда пришел. Еще вопросы есть? — не выдержал Серый. — И вообще, много болтаешь, а болтун — находка для шпиона, понял?
— Лады… — насупился парнишка. А потом хитро улыбнулся. — Но в отряде мы с тобой еще погутарим!
Серый пожал плечами, отошел к стенке погреба и прилег на топчан, подложив руки за голову.
Ближе к вечеру люк погреба открылся, туда заглянули два «немца». Один и них, толстый, ехидненько улыбнулся:
— Эй, партызаны, вылазь, в лес пора, командир уже ждет!
Такая «шутка» могла бы дорого стоить толстому бойцу в форме, будь у Серого оружие, только вот Овчаренко предусмотрительно его обыскал и вытащил «Вальтер» — от греха подальше.
Петро и Серый шли к партизанскому лагерю под охраной трех «немцев» и двух партизан. Шли молча, без разговоров. На встречу попали два секрета, к которым, немного заранее, выходили партизаны — предупредить.
Серый беседу заводить не пытался, шел молча, смотрел по сторонам, запоминал. Он знал, что за ним должны были двинуться два бойца, если он не подаст сигнала, что все в порядке. «А наши прошли секреты? Ведь тут могут быть и мины. Может зря я…», — беспокоился Серый.
Пришли в отряд.
— Эй, Пузатый! Опять пионеров поймал? Не надоело? — рассмеялся один из партизан.
— Тебя, Чертяка, спрашивать еще буду! Я за остальными не угонюсь, только за пионерами… Вчера один и сегодня еще!
Пока шли через лагерь Серый ловил на себе и хмурые, и веселые взгляды, которые как бы говорили: «детишки, куда вы лезете, вам в песочнице играться, а не воевать!».
Подошли к командирской,
