заговорит! — глумился, улыбаясь молодой садист. Не спеша, из печки- буржуйки он достал раскаленный железный прут. При виде этого мальчишка, что висел напротив, начал дергаться, пытаясь освободиться.
— Да, Петя, сначала Сережа пусть посмотрит, как это делается.
Мальчишка, которому мазнули раскаленным прутом по животу, дико закричал. После этого кричал уже Сережка.
— Вот, оказывается у тебя есть голос. — продолжил допрос «Кутин». — Ты просто не представляешь, что может с тобой сделать этот юный зверек. Все, кто находится в этом отряде прошли специальный отбор. Знаешь какой? Я тебе расскажу… Каждый из них убил ребенка, руками, на виду у их матерей, а потом убил холодным оружием обезумевших от горя женщин. Они проходили обучение в батальоне Дирлевангера, слышал про такого? Про штурмбаннфюрера Оскара Пауля Дирлевангера? Вижу — слышал… Все унтерменши повязаны большой кровью, детской кровью. И не только… Они видели, как казнят не только бандитов, но и полицаев, если те не слишком расторопны. Унтерменш, который служит Великой Германии, должен держаться только за свою жизнь, должны бояться только своей ликвидации, несмотря ни на какие заслуги. Ах, да… Зачем я тебе это все рассказываю? Чтоб ты понимал, что любой из них готов выполнить любой приказ. Есть приказ узнать у тебя, сколько человек в твоей разведывательной группе, какая поставлена задача? Что ты знаешь о наступлении в районе Барановичи? Какие части стоят на этом направлении? Мочишь? Петя, начинай. Пусть Сережа послушает и посмотрит, что его ждет…
Майор Зигфрид Бинц, он же «Карл», он же «Кутин», был в растерянности. Мальчишка, партизанский связной, от пыток сошел с ума. Глядя на это, второй мальчишка, разведчик, тоже не сказал ни слова о задании. Потом пришлось отдать тела разведчиков и полуживого мальчишку — разведчика армейскому руководству…
— Вон там, на высотке, три столба поставили… К столбам привязали тела наших разведчиков. Видите? — сержант — наблюдатель показал рукой в сторону укрепрайона немцев.
— Вижу, — глухо подтвердил майор, командир батальона. В бинокль было хорошо видно два окровавленных тела в маскхалатах и одно обнаженное почерневшее от пыток, скорее всего мальчишки.
— Товарищ майор, — чуть не плача продолжил сержант. — Мальчишка-то, живой, еще шевелится…
Майор присмотрелся: мальчишка пытался поднять голову, но удержать ее не хватало сил.
— Живой… — и майор разразился бранью, а потом повернулся к связисту — старшему лейтенанту. — Смирнов, сообщи в штаб дивизии о том, что тут фашисты выставили в полосе наступления полка тела наших разведчиков. Один из них живой.
— Может попробуем отбить? — спросил старший лейтенант. — А?
— Не «А», а — нет! Ты представляешь, сколько нужно будет положить народа, чтоб атаковать эту высотку без артподготовки?
— Так что делать-то? — растерялся старший лейтенант.
— В штаб сообщай! Что делать… — опять матернулся майор.
Через 15 минут на наблюдательный пункт примчался молоденький младший лейтенант. На попытки его остановить, чуть ли не тыкал в лицо солдатам и офицерам удостоверение СМЕРШа. Комбат на НП не было.
— Сержант, — звонким мальчишечьим голосом, обратился младший лейтенант к наблюдателю, доставая свой бинокль. — Где тела разведчиков?
— Вон они, товарищ младший лейтенант, — показал рукой нужное направление сержант.
Младший лейтенант посмотрел, опустился на дно окопа, обхватил голову руками и наблюдателю показалось, что молодой лейтенантик прошептал что-то похожее на «Серый».
«Да, вид не для слабонервных, на мальчишке нет живого места, самого-то трясет. А тут лейтенантик, видать, только после учебки, еще бритвы и пороха не нюхал и такой вид», — подумал, глядя на эту картину, сержант.
— Сержант, в расположении есть снайпер или снайперская винтовка? — глухо спросил младший лейтенант.
— Как же без снайпера, есть…
— Вызовите его сюда, на НП, как можно быстрее! -
Когда пришел ефрейтор, ротный снайпер, младший лейтенант выдал совсем невообразимое:
— Товарищ ефрейтор, посмотрите, на немецких позициях, к столбам привязаны наши разведчики. Видите?
— Да, товарищ младший лейтенант, вижу. — подтвердил снайпер.
— К центральному столбу привязан мальчик… Приказываю Вам прекратить мучения разведчика.
— Ты охренел, младшой? — потерял всякую субординацию снайпер. — Чтоб я… своего, да еще мальчишку?!
— Я приказываю! — настаивал младший лейтенант.
— Да пошел ты… со своим приказом! Только от мамкиной сиськи, с пушком над губой, молокосос! Поплачь еще, что тебя не слушаются… Погоны только получил и приказывает!
Старший лейтенант — связист, положил ефрейтору руку на плечо, успокаивая:
— Леня, спокойнее…
— А что спокойнее? Уж лучше в штрафники, чем то, что он приказывает делать! Младшой, а слабо самому стрельнуть? — не успокаивался снайпер.
— Товарищ ефрейтор, приказываю дать мне винтовку! — глухим, срывающимся голосом, чуть не плача потребовал младший лейтенант.
— Да забери, — ефрейтор отдал винтовку, но в голове у него крутилось, что сейчас психованный лейтенантик может и шлепнуть, с досады и перепугу.
Младший лейтенант взял снайперку, перешел в ячейку, пододвинул одного из бойцов, изготовился к стрельбе — подал патрон в патронник, прицелился, вдохнул, выдохнул и нажал на спуск. Наблюдатель увидел, как дернулось мальчишечье тело — пуля попала в сердце.
Младший лейтенант, с почерневшим лицом, повернулся к снайперу, молча протянул винтовку ефрейтору. Снайпер взял свое оружие, и отметил, что у «лейтенантика» даже руки не трясутся, а ведь перед выстрелом того просто колотило от дрожи. Младший лейтенант, отдав винтовку, пошел от наблюдательного пункта по окопу покачиваясь, как пьяный.
Илья лежал, глядя в стенку.
— Где этот урод? — раздался громкий командный голос во дворе домика, где располагалась группа СМЕРШовцев.
— Товарищ майор! — попытался утихомирить разъяренного офицера — разведчика лейтенант Белов.
— Лейтенант, мне сейчас плевать на все и вся! И на СМЕРШ, и на трибунал! Не вмешивайтесь!
В комнату ворвались майор Смирнов, старший лейтенант Миленкин и еще несколько бойцов.
— Урод, повернись ко мне лицом или я тебя пристрелю, как собаку… — не сдерживался в выражениях командир разведки армии майор Смирнов.
Илья повернулся и сел на кровать… Без всякого страха, не вставая, посмотрел в глаза майору.
— Ты хоть знаешь, кого ты застрелил? Ты хоть знаешь? — сдерживая слезы, потрясая пистолетом, начал майор. — Он воевал с 41-го! Не то, что ты, сопляк, младший лейтенантик, только курсы закончил и фрица живого не видел!
