истории из моей бурной молодости, которые считал старыми сказками.
Я так увлекся историей, что не сразу заметил теплую капель на своей щеке. Сначала подумал, что это кровоточит склонившаяся надо мной полудница, но когда поднял защипавшие глаза, увидел, что дело вовсе не в крови.
— Годы шли, а я все не решалась тебя отдать. Потому что полюбила, как родного сына, — Яга опустила голову и понурила плечи. — Но, видят боги, я натворила немало зла. Видимо поэтому у меня раз за разом отнимают самое дорогое.
Вадим издал душераздирающий вопль и со всей дури грохнул револьвер об стену. Но не бросился в объятия мачехи, а закрыл лицо ладонями. И глядя на него, я сразу понял, что у этой сказки будет очень грустный финал.
— Я тоже люблю тебя, — выдохнул он, размазывая слезы. — Но не как мать.
А значит, ни о каком воссоединении не может идти и речи. Прямо на наших глазах рушилась семья — причем окончательно и бесповоротно.
— Понимаю, — Яга шагнула ближе и хотела коснуться парня, но в последний миг отдернула руку. — Значит, нам не суждено больше быть вместе. Что, в общем-то, нормально. Рано или поздно дети вырастают и стоят свои семьи. На твоем месте я бы поехала куда-нибудь учиться. Встретишь ровесницу, женишься, заведешь своих детей. Может, это утешит твою боль. Может, нет. Но о деньгах не беспокойся. Я обеспечу тебя всем, чем нужно. А если понадобится, куплю отдельный титул и родословную. Чтобы ничто не связывало тебя с нечистью. Однако… — она изо всех сил пыталась сдержаться, но все же всхлипнула — совсем как обычный человек, а не древняя всемогущая колдунья, — ты навсегда останешься в моем сердце. И я буду всегда помнить тебя наравне со своей родной кровью.
Все это выглядело настолько грустно, что мне даже расхотелось пошутить про семейное дело.
«Не все истории заканчиваются хорошо, да? — с горькой усмешкой спросил я».
«Да, — буркнула Яра. — Большинство заканчиваются весьма паршиво».
Снаружи донеслись визг шин и скрип рессор, сменившиеся тяжелым топотом сапог и бряцаньем сбруи. Похоже, соседи услышали подозрительный шум и сообщили куда следует. В подвал ворвались городовые в медных шлемах с гребнями и стальных панцирях поверх шинелей. Вооружены они были как обычными винтовками, так и пулеметами, но даже эти бывалые ребята малость прифигели от того, что увидели в подвале.
— Какого… беса тут творится? — к нам шагнул пожилой офицер с седыми усами. — Это что — колесо⁈
Я достал из кармана чудом уцелевший бурдюк с живой водой, сделал небольшой глоток и передал Ярославе. Та глотнула немного и вылила остатки на свои стигмы и мое плечо.
— Да, — я кое-как поднялся и встал перед стражами. — И хозяин дома, и его отпрыски — светочи. И доказательств здесь более чем достаточно. Хуже того — они… — я посмотрел на Вадима, и тот потупил взор. Яга же взглянула на меня с немой мольбой — если я выдам вообще все, что знаю, что мальчишка вместо института отправится прямо в шахту, — хотели провести обряд колесования. Мы вместе с этим храбрым юношей проникли в логово и попытались им помешать.
— Погоди-ка… — старик подался вперед. — Физиономия у вас больно знакомая. Где-то я ее уже видел. Вы не Савва Раков, случаем? Ба! Так ведь и правда вы! Ну, дела! Еще с верфью не разобрались, а уже вляпались в новую оказию.
— Что поделать, — улыбнулся и пожал плечами. — Получаю допуск, как могу.
Кстати, о нем. В пылу драки было не до листа, так что достал его сейчас и с облегчением кивнул — получившего буром в пузо Светлояра засчитали как победу в несмертном колдовском поединке. Правда, оценку поставили среднюю — 7/10.
Наверное, если бы шлепнул старшего — дали бы побольше. Но и такой итог поднял меня на одну строку выше в списке абитуриентов. И хоть с последними двумя пунктами придется гораздо сложнее, все же не зря во все это ввязался.
— Вам бы в стражу, — усач смягчился, когда увидел документ и понял, что точно не ошибся. — А потом — в канцелярию.
— До этого еще очень далеко, — я съехал с темы сразу, чтобы не получать работу еще и от этих контор — платят там наверняка меньше, а задания куда как опаснее. — Мне бы в Академию поступить для начала.
— Ну, если вдруг провалитесь — обращайтесь. Сначала годок-другой в дозоре походите, а там, глядишь, и повышение дадут.
Хотел ответить, но снаружи донесся еще один голос — куда более громкий и сердитый. В подвал влетел широкоплечий лысый верзила с окладистой бородой и серьгой в ухе. Я узнал его сразу — глава рода собственной персоной.
Дубравин-старший ошалело завертел головой, после чего принялся раздавать приказы. Помещение освободить, подозреваемых разделить, улики описать и все в таком духе. Понятно, что заметал следы, пользуясь статусом и званием, вот только спускать это дело на тормозах никто не собирался.
— Господин полковник, — я вышел в центр комнаты и повысил голос. — Даже не пытайтесь спустить все на тормозах — не выйдет. Слишком много свидетелей, которых не удастся ни подкупить, ни уж тем более запугать.
— Это почему же? — громила склонился надо мной.
— Потому что если вы только попытаетесь замести сор под ковер, об этом тут же узнает весь город. Мой отец служил в Дружине, и у него полно влиятельных соратников.
— Мелкий гаденыш, — прошипел на ухо. — Деньги вымогать вздумал, да? К этому клонишь? Сколько там тебе надо для допуска? Пять сотен? Я дам в десять раз больше, чтобы ты заткнулся.
«Бери, бери, бери, бери! — заголосила Яра».
— Лучше потратьте их на адвокатов, — я усмехнулся в перекошенную рожу. — А если попробуете хоть как-то навредить мне или моим друзьям, сам император узнает, что вы — казнокрад, мздоимец и оборотень в эполетах.
Дубравин скрипнул зубами, сжал кулаки и молча вылетел во двор.
«Ты же понимаешь, что только что нажил себе смертельного врага?».
«Ты же понимаешь, что это — единственный способ обрести могучих союзников?».
«Ты кончишь очень плохо».
Хотел съязвить, что не кончал уже преступно долго, но вместо этого сказал:
«Кто жертвует честью, чтобы избежать войны, получит и войну, и бесчестье. И я таких пословиц еще миллион знаю,
