так что даже не пытайся меня переубедить».
«Дело твое. И жизнь тоже».
«Рад, что ты обо мне беспокоишься. А теперь идем, нам здесь больше делать нечего».
Нас задержали для опроса, но перед тем, как все рассказать, я связался по зерцалу с Буяном Брониславовичем, чтобы он слышал все, о чем я говорил. Так что подонков ждут непростые времена, даже если мне каким-то образом сумеют заткнуть рот.
На все про все ушло больше часа, после чего мы в двух каретах отправились к Яге. В первой ехали я, ведьма и Ярослава, во второй — Вадим в гордом одиночестве. Яра хотела составить ему компанию, но я благоразумно посчитал, что голая окровавленная полудница — не то, что ему стоит сейчас созерцать.
Колдунья почти всю дорогу смотрела в окно и часто вздыхала. Я же не пытался к ней лезть с поддержкой и утешениями — в конце концов, я еще сам писюн писюном, и не с моим жизненным опытом строить из себя семейного психолога. И все же на подъезде к поместью женщина сама обратилась ко мне и сказала:
— Боюсь, я не смогу заплатить вам все, что обещала. Появились… — она осеклась, — непредвиденные расходы. Вадиму придется нанять не только адвоката, но и телохранителя. Я этому бородатому упырю не верю ни на толику. Пока будет тянуться судебная волокита, надо разобраться с оплатой обучения, покупкой жилья, новыми документами и наследством. Теперь у парня новая жизнь, и чем незаметнее она станет, тем лучше для него же. Еще понадобится вклад на карманные расходы — стипендии нынче совсем копеечные. Еще одежда, вещи, и… и…
Она перечисляла все это монотонно, словно робот, а затем бесстрастный голос дрогнул, скулы покраснели, и всесильная ведьма уронила лицо в ладони. И заревела, как любящая чувственная мать, которая только что лишилась сына. Этого я уже не мог терпеть — подался вперед, встал коленом на сиденье и крепко-крепко ее обнял.
Ожидал, что меня в лучшем случае огреют током или отшвырнут ветром, но Яга обняла в ответ и прижалась щекой к груди.
— Об оплате не волнуйтесь, — позволил себе дерзость погладить ее по локонам и дрожащей спине, в которой не осталось несгибаемого стержня — только скорбь. — Потом сочтемся. В конце концов, вы хотели вернуть сына, а не…
Пожалуй, последнего говорить не стоило. Ведьма расплакалась еще сильнее, но я хоть и не дорос до седых усов, а все же знал, что держать боль в себе — значит, сделать только хуже. Душевная мука — как гнойник: лучше сразу его вскрыть, чем ждать, пока лопнет сам, оставив после себя глубокую оспину.
— И все же я смогу вам отплатить, — колдунья отстранилась и промокнула веки черным платком. — Пусть и не деньгами. У меня есть небольшой участок на берегу Светлояра. Я построила там первую лабораторию вскоре после перемирия. Сейчас там небольшой садик, хутор в пару изб да крохотное поле. Все это вы получите в безвозмездную аренду на пять лет. Вас это устроит?
Мы с Ярой переглянулись:
— Да, госпожа. Более чем.
— И двести рублей сверху, — встряла полудница, видно, устав от моего альтруизма. — Нам нужно рассчитаться за ремонт.
— Конечно — столько денег я найду. Тогда завтра и отправитесь. А сегодня останьтесь со мной — нужно заняться вашими ранами.
Глава 18
— Хозяин! — Айка слетела с лестницы и замерла в шаге от меня, после чего без тени смущения врезала по лицу. — Почему вы ушли без меня? Почему ничего не сказали?
Я хотел объяснить, но лешачиха внезапно кинулась мне на шею и обняла так крепко, что едва затянувшаяся рана вновь открылась. Я поморщился и выдохнул сквозь стиснутые зубы, после чего девушка отпрянула и чмокнула меня в покрасневшую скулу.
— Простите, я…
— Отойди, девочка, — Яга заслонила меня собой. — Ему еще нездоровится. Ярослава, ты подождешь?
— Да я и сама справлюсь, — полудница отмахнулась. — Идите.
Мы поднялись в светлицу — просторную комнату под крышей с широкими окнами.
— Раздевайтесь и ложитесь на кровать. Костюм можете сразу бросить в печь — его проще сжечь, чем отстирывать.
Третий за три дня, подумал я. Так никаких денег не напасешься.
— Не переживайте, у Вадима найдется пара троек вашего размера. Я сейчас принесу все необходимое.
Я разделся и осмотрел рану в зеркало — выглядела она паршиво и начала гноиться. Если не удалить пулю, никакая живая вода не поможет. Ну хоть не особо болело — и на том спасибо. Улегся на доски и стал ждать, попутно прикидывая, как распорядиться внезапным подгоном.
Может, крестьян там завести или какую мануфактуру открыть? Например, по выточке калашей — как и положено приличному попаданцу.
От глупых мыслей отвлекла вернувшаяся ведьма и вызвала размышления несколько иного толку. Хозяйка собрала волосы в густой конский хвост на затылке — очевидно, чтобы не запачкать. И облачилась в облегающую юбку и белую ситцевую тунику — видимо, чтобы на ней было лучше видно кровь. А если сильно заляпается, то и выкинуть не жалко, потому что ткани той — всего ничего.
Без рукавов, с тонкими лямками и глубоким треугольным вырезом — видимо, чтобы совсем уж меня не смущать, Яга накинула кружевной фартук. В котором, судя по следам муки, обычно пекла пироги, а не оперировала подстреленных абитуриентов.
Она поставила на подоконник поднос с тремя склянками и набором скальпелей, игл, пинцетов и прочих хирургических (а может, и пыточных — на вид одно и то же) инструментов. Сказала выпить зелья в строгой последовательности, и пока я давился горьковатой жижей, встала около зеркала и повертелась перед ним на цыпочках.
— Скажите, Савелий… Я не переборщила с омоложением? Быть может, если бы я выглядела на свой возраст, Вадим бы…
— Хватит, — прохрипел я. — Былого уже не вернешь. Вы все равно практически бессмертны. И проживете куда дольше, чем он. Просто радуйтесь, что сын жив, здоров и у него все хорошо.
— Пасынок, — поправила она.
— Сын, — настоял я.
Колдунья вздохнула и опустила голову:
— А вы сами случайно не из нашей братии? Больно здраво рассуждаете для своих лет.
— Да просто в интер… библиотеке много сидел. И читал цитаты известных мудрецов. Джейсона Стейтема, например. Или Джокера.
— Никогда о таких не слышала. Не люблю труды заморских мыслителей.
—
