class="p1">Не предавай друзей — их не заменишь.
И не теряй любимых — не вернёшь.
Не лги себе — со временем проверишь,
Что сам себя ты предаёшь.
Отпустило.
Целую минуту Серпент смотрел на меня, пытаясь возобновить заклинание, затем выдохнул и отступил.
— Что это было? — спросил он.
— Омар Хайям, — охотно пояснил я. — Видишь ли, моя бабушка преподавала русский язык и литературу. Учи стихи, Максимка, — говорила она. — Тренируй память. Когда-нибудь пригодиться.
— Я не о твоих дурацких стихах! — потерял терпение вампир.
— Они не мои, — я скромно потупился. — Как я уже сказал, это один великий поэт с моей второй родины.
Серпент осёкся. А потом посмотрел на меня внимательно, как никогда.
— Этот поэт… Он маг?
— Разумеется. Поэзия — великая магия слова.
И тут он фыркнул.
— Слово, — выплюнул вампир сквозь зубы. — Всего лишь сотрясение воздуха.
— И способ понять друг друга.
— Лучше попробуй-ка вот это!
Не знаю, что он сделал. Но внезапно я подавился.
В горле что-то колюче зашебуршалось, заскребло по языку… Я непроизвольно открыл рот, и на камни под ногами выпал чёрный комок.
Споро выпростав лапки, он побежал куда подальше.
Я пытался заорать. Нет, честно!
Громогласный вопль ужаса, животный, из самой глубины кишок — это всё, о чём я мог мечтать.
Но в горле шебуршалось вновь, по языку елозили когтистые лапки, и поперхнувшись, я выкашлял ещё одного паука.
— Уже не так сильно хочется читать стихи, а? — промурлыкал над ухом Серпент. — То ли ещё будет, когда твой язык превратится в змею…
Пару минут я мог только давиться.
Желудок скрутило спазмами, казалось, внутри у меня застряла катушка колючей проволоки…
Но в конце концов мне удалось сделать вдох.
Это не настоящие пауки, Макс. Да, у них есть лапки, мохнатое туловище и… и даже глаза, но они — порождения магии.
А ты и сам — магическое существо…
Я выпрямился. И следующего паука, вскарабкавшегося мне на язык, демонстративно сжал зубами и… с хрустом раскусил.
А потом нагло улыбнулся.
Хороший паук — мёртвый паук, я всегда так говорил. А уж размолотый в пыль драконьими зубами — так просто отличный.
Остатки я сплюнул Серпенту под ноги.
И сказал:
Созидающий башню — сорвётся.
Будет страшен стремительный лёт.
И на дне мирового колодца
Он безумье своё проклянёт.
Между мной и Серпентом, по центру арены, пробежала трещина. Камни зашатались, вампир от неожиданности покачнулся.
Да… Это я зря. Ключевым тут является слово «башня», и на него-то и замкнулась энергия.
Я увидел, как с края арены яростно машет Карбункул: теперь и у меня есть предупреждение за угрозу зрителям…
Я отвесил виноватый поклон и вновь повернулся к Серпенту.
— Один вопрос: почему?..
— Почему я тебя так ненавижу? — сориентировался вампир.
— Нет. Почему вы меня так ненавидите, что готовы рискнуть жизнью, лишь бы уничтожить.
Он молча расплылся в кровавой улыбке. А у меня захолонуло сердце…
— Святой Люцифер! Только не говорите, что вы тоже мой родственник! Какой-нибудь потерянный семиюродный дядюшка… Я этого просто не переживу.
Серпент осклабился.
— А было бы неплохо, а? — встав ко мне в профиль, неожиданно он послал шутливый воздушный поцелуй в сторону герцогини-бабули Шторм. — Нет, щенок. Я тебе не родственник. Всего лишь бывший жених твоей матери.
До меня не сразу дошел смысл его слов. А когда дошел, я поспешно бросил взгляд в сторону отца.
— Вы хотите сказать, он отбил у вас мою маму, и поэтому вы…
— Я мщу не тебе, — отмахнулся Серпент. — Велика важность — несносный маленький ублюдок! Я хочу, чтобы страдал он, — вампир кивком указал на Зиновия Золотова.
— Но…
— Предвосхищая твой следующий вопрос: нет. Твой отец не знает о моём существовании. Он даже НЕ ДОГАДЫВАЕТСЯ, что все его беды — из-за меня, — вампир ехидно усмехнулся. — И тем слаще моя месть. Я ЛЮБИЛ Владиславу! — неожиданно взревел он. — Но интересы клана — превыше всего. И когда пришел черёд выбирать, она выбрала короля. А я поклялся отомстить за её выбор. Покарать за мою поруганную честь и отвергнутое достоинство.
— Эм… Извините… А вы уже тогда выглядели… Ну, вот так?.. — я покосился на ярко-синие вены, вздувшиеся на его руках.
Серпент гордо вскинул голову.
— Я не был наследником богатого клана, — сказал он. — Я был лишен могущественных покровителей. Чтобы получить силу, мне пришлось самому шагнуть в горн Стихий. То, что этот шаг меня не убил, удивило многих. Но только не меня: мою жизнь поддерживала НЕНАВИСТЬ. О, я проделал до-о-олгий путь. И теперь… — он посмотрел на меня. И я приготовился. Понял, что сейчас будет. — Настала пора моей ненависти найти выход.
Он бросился в атаку.
С пустыми руками, без магии или даже завалящего кинжала.
Схватил меня за шею, и как бешеный пёс, защелкал зубами у горла.
Я был готов.
Готов к молниям, файерболам, каменящим заклинаниям и даже к ножу — Кэсси же предупреждала, грех о таком забыть.
Но Серпент решил убить меня в банальной уличной потасовке. Забить до смерти. Загрызть. Запинать по почкам…
Мы покатились.
Я пытался оторвать его руки от своей шеи, кое-как уворачиваясь от брызжущей слюны — спасибо большое, я сегодня уже купался…
Вампир рычал.
Он был силён, как горгонид, который никогда не курил, не пил, и всегда кушал манную кашу.
Обхватив за горло и навалившись сверху, он принялся колотить моим затылком о камень, словно пытался расколоть орех.
Да, давно я не участвовал в уличных драках… Мой сенсей по каратэ всегда говорил: с помощью доброго слова и пинка по яйцам можно добиться гораздо большего, чем с помощью пинка по яйцам. Но и он неплохо срабатывает, если знаешь, куда бить.
Уличные драки — они такие.
Море крови, вагоны трупов, листопад ушей…
Мы катались по камням арены молча, как одержимые идеей причинить противнику как можно больше боли.
Услышав чьё-то тяжелое дыхание, я даже не сразу догадался, что это моё. Серпент старался соответствовать.
Школа убийц явно пошла ему на пользу: некоторые приёмчики не приснились бы мне и в кошмарном сне.
Хорошо, что я заранее отрастил драконью шкуру.
А чего?.. Уличные драки — они такие…
— Ты не сможешь держать оборону бесконечно, — прошипел сквозь зубы Серпент. — Когда-нибудь ты устанешь, и я вопьюсь в твоё горло.
— Вы устанете раньше, — сипел я в ответ.
— Это почему же?.. — глаза вампира метали молнии — в прямом смысле. Они жалили, как целое стадо шершней.
— Я моложе…
И драка драматически катилась дальше — отскакивая от бортиков арены, от противомагических щитов…
Краем уха я слышал, как бушуют трибуны. Свист, улюлюканье, вопли… Помниться, кто-то нас подбадривал.
— Почему ты не бьёшь в ответ? — прохрипел вконец измученный Серпент. Пена с него летела хлопьями, как с загнанного жеребца.
— Жду, когда вы сдадитесь.
— Врёшь, — он жарко и смрадно дышал мне в ухо, я морщился и пытался отвести голову. — Я знаю твой секрет. Ты просто не способен на убийство. Ты слабак, Максимилиан Золотов. Щенок. Никчёмная дырка от бублика.
— Вы сдадитесь, — упрямо пыхтел я. — У вас просто не останется выбора.
— ЭТО Я УБИЛ ТВОЮ МАТЬ!
На секунду вокруг меня образовался вакуум. Я больше не чувствовал рук Серпента на горле, его смрадного дыхания, не видел его бешеных гранатовых глаз…
Глава 25
— Эй, Макс?.. — в дверь всунулась вихрастая Колькина голова. — Можно к тебе?
Я вздохнул и с трудом отвернулся от зеркала.
— Как ты меня нашел?
Ввинтившись в гримёрку целиком, Колян с интересом огляделся.
— Лола подсказала, — на меня Колька не смотрел. Взгляд его прикипел к длинной галерее блестящих лифчиков, трусиков, корон из перьев и других атрибутов нелёгкого ремесла работниц стриптиза. — И что, вот здесь они… переодеваются? — спросил он. — Расчёсывают волосы, красят губы…
Я поднялся с пуфика.
— Идём отсюда, извращенец.
Колька покраснел. Очки запотели, и стали сползать к кончику его носа.
— А что? Я ничего. Просто интересно. Зачем ты здесь прячешься? Там все празднуют, донья Карлотта приготовила ТАКОЙ обед!
— Давай-давай. Шевелись, — открыв дверь, я вытолкал его на узенькую лестничную площадку,