В общем, не вздумай коверкать моё имя более, зятёк, иначе я тебе половником по рыжей макушке так хренакну, замаешься ворон опосля считать, что кругали над твоей башкой глупой нарезать будут!
— Ну да, ну да, от слова «душить» же у тебя имечко, моя «ненаглядная» тёщенька! И с чего решил, что от другого образуется… — смурно пробормотал Ратибор. — Как же ента я запамятовал, ума не приложу…
— Было бы чем аль чего прикладывать! — ядовито шмыгнула носом Душенега, матушка Марфы, с которой огневолосый воитель находился, прямо скажем, не в самых лучших отношениях. — И не от «душить», а от «душа» моё имечко произошло, но ты и так об этом прекрасно ведаешь, паршивец рыжезадый! Да, и называй меня мамой, я же просила!
— Обязательно, необъятная! Можно только сразу после того, как лягухи на болоте закукарекают?.. — прошелестел себе под нос дюжий боец, привставая со скамьи, на которую успел опуститься до этого. — С моими всё хорошо? Пойду тогда я, пожалуй… ента… По делам, во! Тут столько всего навалилось, меня вдруг прям осенило! Не туда завернул с дороги неблизкой, к князю надобно в первую очередь… С докладом, так сказать…
— А ну, стоять! — гневно прокудахтала в ответ вредная толстушка, громко прокричав в сторону спальной: — Доча, подъём, тут твой гулёна рыжебровый, наконец, заявился! Да только опять удрать вознамерился, представляешь⁈ Давай держи его за бороду крепко, а я ему ща скалкой задницу разлупцую, дабы все мыслишки оттудова выбить негодные! Ибо я тебе уже не раз говорила: создатель ему тыкву с пятой точкой местами перепутал при рождении, когда присобачивал в хмельном угаре! Что поделать, боги ведь тоже пируют иногда… Вот твой муженёк непутёвый в сей миг чудесный и уродился! И угораздило же тебя в него вляпаться!..
— Ты, ента… куполообразная, заканчивала бы на пироги налегать с утра до вечера! А то скоро проходы в доме расширять придётся, дабы ты хоть бочком протиснуться могла, ничего не порушив… Нужник-то под тобой жалостливо скрипит, поди, весь от натуги, когда пыжишься?..
— Ты на себя посмотри! — с ехидцей прохрюкала мать Марфуши. — Не один горшок ночной наверняка расколол уже, верзила продолговатый!..
— Ага, а опосля тебе в супчик подмешал заместо грибочков… Да только ты ни разу и не заметила… Помнится, с аппетитом слопала, даже не подавившись!
— А горячей поварёшкой по копчику?!.
— Почесать мне задницу хочешь, круглая? Это можно, коли настаиваешь…
— Я ведь глубоко почешу сейчас, догутаришься у меня! Угольков из камина только зачерпну тлеющих! А за куполообразную, тьфу, язык сломаешь, и круглую ещё и достать назад забуду ковшик-то! — Душенега недобро прищурилась.
— Ай-яй, какие страсти ты вещаешь, зловредная гусыня… Тебе на палача-изувера выучиваться надо было, а не на прядильщицу! Не тем по жизни занимаешься, узколобая! У тебя ведь талант к пыткам! Как рот откроешь, так хоть вешайся!..
— У тебя, можно подумать, тюльпанами благоухает из пасти… — насупилась пухлая барышня, явно при этом лихорадочно соображая, как бы побольнее уколоть рыжебородого исполина. — И как ента ты домой воротился, кутила⁈ Что, все деньги по кабакам просадил, потому, поди, и вспомнил, где тебя ждут? Жрать, что ль, захотел?!.
— Батька, батька вернулся! — тем временем из спальной вылетела продиравшая глаза Власта и с разбегу шмякнулась на руки ловко подхватившему своё сокровище могучему витязю, восторженно при этом запищав от радости.
— Ма, перестань, Велесом заклинаю!.. — следом из опочивальни спешно выбежала заспанная Марфа, укоризненно сверкнула зелёными очами на скептически прищурившуюся Душенегу и торопливо потопала к вернувшемуся из похода мужу. — Здравствуй, милый! С возвращением! — крепко обняв Ратибора, на шее у которого уже удобно устроилась Власта, Марфа через мгновение озабоченно бросила взор на его левое плечо, до сих пор залепленное самодельным травяным бинтом старой целительницы, после чего тревожно прошептала: — Как лапка?..
— Всё в порядке, — Ратибор протянул правую длань и резко сорвал льняную повязку Благаны, добродушно при этом хмыкнув: — Знал ведь, к кому еду! Гляди, прям чудо дивное да диво чудное, не иначе!
— Угу, настоящая волшебница эта знахарка! — Марфа удивлённо-радостно взирала на затянувшиеся царапины. Рана совершенно явно зажила. Да, наверняка останется шрам, но одним меньше, одним больше… Её мужчине не привыкать. Главное, скверна улетучилась, а значит, страшная напасть минула их семью!
— Вы чего, клопа сейчас придавили? Днём? Бывает… А где Буреслав? — Ратибор между тем беспокойно посмотрел в сторону спальни, но сына так и не заприметил. — Его нет в избе?
— Да, прилегли отдохнуть, сморило от волнения… Перенервничала тут давеча, как раз из-за медвежонка нашего… Нет сына дома, — печально шмыгнула носом Марфа. — Позавчера Ростомир пришёл и забрал его в Малую Дружину. На три месяца, сказал, первый сбор… Потом на пару дней обещал вернуть домой… Ну а после снова учения… Волнуюсь я за Бурика!.. Как он там?.. Совсем один…
— Да завязывай! — проворчал Ратибор неодобрительно. — Давно Буреслава надо было от титьки оторвать, ну сколько можно про одно и то же! Всё у него там отлично будет, увидишь! Я ему левый боковой хорошо поставил: Бур там всем накидает, в том числе и переросткам, что не в годи́ну с ним уродились, а чутка пораньше… Им же хуже!
— И я, и я желаю в Малую Дружину! — обиженно заверещала Власта, принявшись по привычке весьма ощутимо дёргать отца за рыжие космы. — Я тоже всем там нахлобучу! А после хочу ворогов мечом рубать, а не сарафаны да шаровары штопать! — маленькая топтыжка аж покраснела от злости, враждебно уставившись на молчаливо на них взирающую Душенегу, не проронившую ни слова с того момента, как дочка с внучкой проснулись и выползли из спальни.
— Понятно, откуда ветер дует… Пытаетесь из нашей бравой валькирии рукодельницу воспитать?.. Ню-ню, удачи… — Ратибор так же осуждающе зыркнул на довольно редкую в их избе гостью, что мигом восприняла это как звук боевого горна, возвещающий о продолжении словесной атаки.
— Так этот сиволап что, ещё и от девахи какой воротился, я не поняла?.. — Душенега показательно дёрнула плечом. — Доча, как ты терпишь этого буяна?.. Он же гулящий!..
— Я тебе дам валькирию! — Марфа живо погрозила пальцем мужу, после чего обернулась и гневно топнула ножкой. — Мама, прекрати! Это неправда, зачем наговариваешь⁈
— Ещё раз услышу,
