дочь. Так вот, в той семье у меня были старшие сестры, они в свое время повыскакивали замуж, и мамуля наша всех зятьев сынками сразу называть начинала, а они её мамой и мамашей, грубо, конечно, ну да в селе не графья живут, а шоферы да шахтеры — народ прямой и неотесанный, да с понятием. Чуть выдастся свободное время, как они через пол России едут к любимой тёще на блины, вот такая у меня мама. А что касается мамы Михаэля, то она австриячка до мозга костей, воспитана в своем европейском вкусе и менталитете. Дама она нежная и утонченная, Михаэля в детстве совсем завоспитывали, ему, кажись, и дышать-то давали через раз. Гимназия, лицей, музыкальная школа, кружки по всем интересам, бокс, борьба… даже хореография, но в балет маленький Михаэлюшка и сам отказался, уперся ножками в порог, ручками в косяк вцепился и орёт: «Не хочу в балет, я не девочка!» Даже удивительно, что он смог хоть чему-то воспротивиться при таком-то воспитании.
Гарри невольно заулыбался, услышав этот маленький эпизод из жизни своего отца, и удивленно спросил:
— И как же он при таком воспитании выбрал столь героическую профессию спасателя?
— О, этому поспособствовали две причины: первое — захотелось свободы от матушки, а во-вторых, это ему дедушка посоветовал, у Зейна присказка постоянная была, сейчас припомню… Если хочешь в жизни что-то полезное сделать, то спаси чью-то жизнь, это точно будет полезное и доброе дело. Знаешь, Гарри, когда Михаэль пересказал мне слова своего мудрого деда, то он нечаянно заразил и меня своей бациллой спасательства. Правда, я в отличие от него предпочитаю помогать животным, с людьми не люблю сходиться, я имею в виду, с незнакомыми людьми. А всё то, чем Михаэля в детстве мучили, как раз пригодилось ему же во взрослой его жизни — занятия боксом, борьбой и танцами натренировали его тело до бойцового качества, и в армии ему пришлось учиться разве что картошку чистить да брюки со шнурками гладить. В общем, он очень спортивного телосложения молодым человеком был, а для меня, наивной деревенской девчонки, он и вовсе стал героем, чуть ли не принцем из европейской сказки. И это не наша вина, что на деле всё оказалось иначе, принцесса-то — я, но зато он сейчас целый король. Данила-то правду только после нашей свадьбы рассказал, ну, о том, что он Притворщик и всё остальное…
— Я понял, — прошептал Гарри и робко спросил: — Можно я буду называть тебя мамой?
Вместо ответа Лери благодарно поцеловала его в макушку, и Гарри понял: да, можно. Тем более что его она считает своим сыном и никак не отделяет его от своих родных мальчиков. Таково качество эльфов — любить детей. А если повзрослевший ребёнок привел мужа или жену, то они автоматически тоже становятся детьми для эльфов-родителей. Весьма замечательное качество, не правда ли?
Тем же днём, ближе к вечеру, Гарри вышел в парк, на обычную встречу-прогулку с друзьями и первым, кого он увидел, был Драко, тот был чем-то расстроен, а при виде Гарри и вовсе взбесился, стал пинать ствол ни в чём не повинной липы. Гарри покосился на крону потревоженного дерева и заторопился остановить Малфоя:
— Тише, Драко, что случилось?
Драко перестал лягать липу, теперь он обнял её и прижался лбом к шершавому стволу:
— Матушку, видишь ли, не устраивает моя девушка. Я сегодня Полумну к нам привел, с родителями познакомиться, и если отец занял нейтральную позицию, то маман высказала своё фи, когда Полумна ушла. Дескать, не аристократка она, и папа у неё чокнутый, и мама-то у неё непонятно кто… Гарри, вот скажи, что в ней не так? Она же красивая, умная, добрая, весёлая… ну что ещё надо?! Так нет же, не той крови она, не того сословия и воспитания… Мне что, с собственной матерью разругаться?
— Балинор большой, — от растерянности ляпнул Гарри. Малфой замер, потом повернул к нему изумленное лицо и ошарашенно выговорил:
— Точно! Балинор большой, места всем хватит, а что, и правда… Возьму Полумну, да и уйдём куда глаза глядят, да хоть к тому же Лавгуду! Её папа нас не прогонит.
— Вообще-то, не обязательно из дома уходить, — заметил Гарри, — вы ещё можете ужиться вместе, не сразу, не скоро, но уживетесь, — помедлив, он добавил: — Ну не перебьют же они друг друга.
— Матушка может. Она — из Блэков, из темнейшего и древнейшего рода. А матерью Полумны была Пандора Гордон, о-о-очень вредная и стервозная ведьма, так что неизвестно, кто кого укокошит первым.
На это Гарри скептически хмыкнул:
— Не знал я, что тебе что-то известно о матери Полумны.
— А мне тётушка Белла рассказала, ещё на корабле, они вместе на одном курсе учились, Пандора со Слизерина выпустилась, а чокнутый Лавгуд с Когтеврана. Так вот, Пандора — та ещё штучка, импульсивная и взрывная, вечно в поисках да экспериментах. Белла говорила, что её смерть никого не удивила даже, она каждую минуту своей жизни норовила погибнуть, вот такая вот девчонка была, Пандора Гордон-Лавгуд, бесшабашная сорвиголова и ветер-в-поле.
Гарри почувствовал невольное уважение к этой незнакомой и давно умершей волшебнице, никому не известной матери Полумны Лавгуд. И подытожил:
— И всё-таки, Драко, ты не переживай, это же жизнь, а в ней всё возможно. И всё, что мы можем, это просто жить и наблюдать за тем, что происходит вокруг нас.
— И давно ты стал таким умным, Поттер?
— Сегодня утром я стал таким умным, Малфой, сегодня утром.
— Прости меня, Гарри. А что случилось у тебя сегодня утром?
— Сегодня я получил впечатляющий урок жизни от… мамы. И понял, что иногда просто глупо на что-то жаловаться, особенно на жизнь. В ней происходит то, что должно происходить, и никак иначе.
Гарри замолчал и, отвернувшись, стал смотреть, как подходят остальные их друзья. Вот своим обычным бегом вприпрыжку подбежала к Драко светлая и легконогая Полумна и радостно поприветствовала их, озаряя всех своей улыбкой и любовью. О боже, Нарцисса, да ты слепая, не иначе! Как ты можешь не видеть такую солнечную девочку?! Минуту спустя подошли Гермиона и Невилл, как всегда держась за руки… А вот и Летница подошла к Гарри, взяла за руку и нежно поцеловала в щёку.
Глава тридцать вторая. Новые питомцы
Гарри и Летница тихо брели по лесу. В темных волосах девушки играли неприхотливые солнечные лучики, нежно подсвещая васильково-ромашковый венок, лежащий на голове. Второй венок, из папоротника с одуванчиками, Летница плела для Гарри,
