И Гарри поставил перед собой вполне конкретную задачу — жениться на самой прекрасной девушке, самой прекрасной и настоящей.
Комментарий к Глава тридцатая. Любовь внезапная нагрянет…
Я не знаю, кто автор данного четверостишия.
Лично я переписала его из тетради старшей сестры и очень давно, ещё когда была подростком.
Надеюсь, вы простите мне этот маленький плагиат.
Глава тридцать первая. Уроки философии из чулана
Летница и Лери очень быстро нашли общий язык и даже сдружились, к вящему изумлению Гарри, их часто теперь видели вместе — и на кухне, и просто в комнате на диване, сидят рядышком, склонив каштановые головки, и о чем-то шушукаются. И именно от Лери Гарри узнал, что Летнице семнадцать лет, что в семье кроме неё есть ещё две младшие сестры и что внимание матери сейчас переключено на них, а на ней, как на старшей, лежит обязанность присматривать за двумя мелкими разбойницами десяти и семи лет, так как их матушка снова в тягости, потому что их отец всё ещё надеется на наследника мужского пола. Но сейчас этих двух маленьких сорванцов отправили к Северному морю, где у них проживают бабушка с дедушкой, родители отца, вместе с матерью, конечно же, так что Летница сейчас, можно сказать, отдыхает от них. И благодаря этому отдыху они и повстречались в парке, когда она в буквальном смысле отводила душу, распевая оды свободе и воле.
Этот разговор происходил на кухне рано утром, где они потихоньку готовили завтрак. Гарри по своей старой привычке проснулся очень рано и спустился вниз. На кухне Лери тут же припрягла его к помощи, попросила вымыть и порезать овощи, сама она варила кашу, так что Гарри без протестов принялся помогать. Ну и разговор потек…
— Значит, благодаря отдыху мы повстречались… — проворчал Гарри, споласкивая клубни картофеля и репы.
— Ага, — безмятежно отозвалась Лери, осторожно дуя на пену.
— И родственников-то у неё куча, — продолжал бухтеть Гарри, вываливая свежевымытые овощи на стол.
— А ты что, уже устал от родственников? — язвительно спросила Лери, помешивая кашу.
— Нет, я не устал, просто отношений с ними боюсь, особенно с теми, которых я совсем не знаю. Да и от тех, кого с детства знал, я в свое время натерпелся…
— И от кого же это?
— Ну, от тётки Петуньи, Дадли и дяди Вернона. Сколько себя помню, она всегда будила меня ни свет ни заря… до сих пор противно вспоминать её визг по утрам «вставай, мальчишка!» и стук ко мне в чулан… Ой, — Гарри испуганно замолчал, поняв, что проболтался. Но Лери не стала психовать, она спокойно оглянулась на него от плиты и мудро заметила:
— Я от папиного ремня в шкафу спасалась, чулана у нас не было.
Гарри запальчиво возразил:
— Но вы же не жили в шкафу, как я — в чулане!
Лери сняла с плиты кастрюлю, поставила на стол, зачерпнула из масленки столовую ложку желтого сливочного масла и, щедро плюхнув в кашу, принялась тщательно размешивать. И только после этого снова заговорила:
— Я не знаю, какими были ваши отношения и по какой причине тебя поселили в чулане… но я вижу, что ты вырос хорошим человеком, нормальным, развитым и адекватным человеком. Ты умеешь говорить, читать, писать и считать, а в Англии, насколько я знаю, дети с четырех лет идут в школу, ведь так, Гарри?
— Да, — озадаченно кивнул Гарри, наблюдая за тем, как Лери заворачивает кастрюлю в пушистое полотенце. — А у вас как?
— А у нас детишки в школу в семь лет топают, и то не все из них читать умеют. Да-да, даже в семь лет встречались такие неучи… И не потому что родители недосмотрели, а потому, что они сами неграмотные в большинстве случаев были, а что поделать, если в семидесятые годы образование у всех через пень-колоду проходило. Особенно если ты в деревне живешь и там одна школа на три района, а мое детство именно на эти годы и именно в деревне, с одной школой, и пришлись. А то, что тебя держали в чулане, преступлением не считается, — Лери серьезно посмотрела на Гарри. — В Южной Осетии нашли девочку, которую родной отец, подчеркиваю, родной, держал в подвале прикованную цепями к батарее, ледяной летом и раскаленной зимой. Другая девочка в собачьей конуре выросла, живая сирота при родителях-алкоголиках. Один мальчик был выгнан из дома пьяным отчимом и приблудился к стае городских бродячих собак, он грелся в канализации, окруженный блохастыми и теплыми псами, сосал молоко у щенных сук и игрался со щенками, искренне считая их своими братьями… Гарри, дорогой мой, какой чулан, о чём ты? Если бы о тебе не заботились с младенчества, ты бы вырос дебилом, пускающим слюни и сопли, мычащим и гыкающим идиотом, именно так выглядит человек, выросший вне человеческого общества и внимания. Та девочка, которая в конуре выросла, по-человечески ходить и говорить не умела, она бегала на четвереньках и гавкала по-собачьи. А девочка из Осетии была совершенно немая и покрыта толстой коркой многолетней грязи… Про мальчика рассказывать?
Гарри оцепенело помотал головой, с трудом поняв, что жуткие истории кончились. И в самом деле, какой-такой чулан??? Да ему ж вообще повезло, на фоне тех детей… Лери подошла к нему, осторожно забрала из его руки нож, положила на стол и обняла Гарри. Юноша вздохнул и обнял её в ответ, закрывая глаза и зарываясь лицом в её живот, чувствуя теплую благодарность за предоставленный урок. Не на что ему жаловаться, и если хорошенько покопаться в памяти, то в чулане он только спал да от дядиного гнева прятался, когда тот за ремень хватался. А всё остальное время он с тётей Петуньей проводил, помогал ей по дому, в садике возился, а тётя хоть и ругала его, да по делу, если вдуматься — всегда по делу. Потом вспомнил, с чего этот разговор начался, и снова вздохнул, глухо забормотал в живот Лери:
— Значит, вам нравится Летница? С её кучей родни…
— А почему она мне должна не нравиться? Нормальная девочка, весёлая, дружелюбная, старших уважает. Мне, Гарри, своих примеров хватило, так что я знаю, какой свекровью надо быть, чтобы меня полюбили.
Гарри поднял голову и вопросительно посмотрел на неё снизу вверх:
— Какие примеры? Я видел, как к вам относится Мери Энн. Она к вам не очень хорошо относится.
— Дурной пример — тоже пример, Гарри, но я имела в виду свою маму, ту, которая меня вырастила, как родную
