Жеха, собственно, и танком не вот-то запугаешь — он пойдет ковать противотанковые ежи. Даже интересно, что будет, когда рабоче-крестьянский темперамент схлестнется с королевским. От этой мысли Ольга как-то сразу успокоилась и вспомнила, зачем пришла.
— Скажите-ка мне, господин лавэ, — с комической серьезностью начала она пробный заход, — а как вы поощряете наездников за что-нибудь хорошее?
— Обычно мне не приходится ломать над этим голову. — Раим очень показательно задрал бровь. Дескать, у него поощрения добиться не проще, чем поцелуя шельмы. Оля даже растерялась, на миг утратив былой легкий настрой. Однако чуткий Раим не дал затянуться паузе. — А вы имеете предложить что-то особенное, дорогая?
— Охота! — выпалила Ольга с азартом. — Мальчику развлечение, его зверю выгул на природе, мясо на кухни, нам с вами экономия. И наглые рвачи-поставщики останутся с носом. — И обрисовала кратенько ситуацию с поставками.
Ни Раим, ни Ольга ни на секунду не допустили мысли забрать мясо на хуторе. Раим из рода Шенолов никогда бы не потребовал назад того, что было уже отдано. Смеетесь вы, что ли?
Лавэ идея понравилась от души. И почему он раньше не пришел к такой простой мысли? Свежая дичь, говорите? Они со Свапом не прочь снова за фруксами погоняться. Обидно, знаете ли. Добычу принес, а дичинки и не попробовал.
У Ольги резоны были сложнее и прагматичнее. Во-первых, люди увидели просвет во мраке. И лишить их того, что они уже считают своим? Отбить им руки? Да идите вы! На охоту!
А во-вторых, внезапный доход хуторян избавлял ее от вкладывания в их хозяйство и без того скудных средств. Цена на фруксятину была такая, и фруксятины на ледниках было столько…
Если бы не эта шальная дикая охота, Ольга продолжала бы вкладываться в хутор. Свои бы тратила, Пашкины. Со спиртным бы крутилась, от бюджета крепости по крошечке отщипывала, но вкладывалась. Людей жалко, да. И выручить их очень, очень нужно. Сначала сердце рванулось просто помочь, накормить, хоть как-то поддержать на плаву. А потом вылезла на свет почти забытая истина из прошлой жизни: деньги должны работать.
Есть люди, есть плодородная земля. Административный ресурс имеется, в конце концов. Лавэ ей позволит если не все, то многое. Теперь даже главный кадр есть — Евгений Семеныч Кобзарь. А Ольге есть для кого и ради кого биться. Да ради себя в первую очередь. Ради Пашки, Симы, дяди Жени, тех земляков, которых она еще не нашла. Сейчас даже любимый шеф в чем-то зависим от нее. Если в белый свет уйдет информация, что великий наездник, менталист высочайшего уровня, ближник королей, позволил себя облапошить какому-то кастеляну, хорошо никому не будет.
Оля очнулась от задумчивости и поймала чуть ехидный взгляд Раима. Смутилась.
— Вы сегодня странно себя ведете, уважаемая госпожа туэ. Никуда не спешите, не рветесь на хутор. Признавайтесь, что вы задумали? — Ольга аж поперхнулась, но собраться с мыслями не успела. — Оля! — с притворной строгостью надавил Раим. — Колись, пока Эрика нет.
И расхохотался, так растерянно и комично выглядела его помощница. Так-то тебе. Не все ему страдать от удивления.
— Ну тебя, — отмахнулась она смущенно, а сама не могла взгляда оторвать от солнечной мальчишеской улыбки. Потом собралась-таки с духом. — Хочу просить отпускать на хутор ребят со вторым даром. Особенно меня интересуют сейчас способные работать с водой и землей. Конечно, если сами захотят.
— Изобрела что-то?
— Просто парочка улучшений. Пока на уровне сырых идей. Вот магов найду, тогда конкретно думать буду. А то нафантазирую сейчас, а оно невозможно.
— Я бы тоже мог, ты же знаешь.
— Знаю. И благодарна. Но давай не будем разрушать твой лучезарный образ спасителя попавших в беду. Лучше дай парням себя проявить. Не нгурулом единым жив человек, между прочим.
— Ты сейчас на хутор?
Оля не удержалась, натурально вытаращилась — сова позавидует. Это что? Шеф о ее планах осведомляется? Обалдеть.
Помотала головой.
— Надо бы, но там Эрик…
Эрик смотрел на огонь в горне и думал. В хуторской кузне величеству неожиданно хорошо думалось. Лязг и гарь нисколько не мешали — на то магия имеется. Зато присутствие иномирянина было неожиданно приятным. Жех сосредоточенно правил раскаленную железяку и не знал о присутствии незваного гостя, а Эрик кайфовал. Это ж какое, оказывается, удовольствие — быть рядом с человеком, занятым любимым делом. Это как в горячем источнике нежиться. Жех сосредоточенно постукивал молоточком и строил планы на ближайшее будущее, то и дело вспоминая Ольгу.
Прав ли он, позволяя землянам делать что вздумается? Сейчас его мысли занимали не столько Ольга и Павел, сколько своенравный иномирец Жех. Талантливый человек, а главное — уже под клятвой. Даже сманить в столицу не получится. Привалило же счастье Шенолу, аж завидно. И за что только его шельмы любят, мерзавца? Даже интересно. Почему Шенолу, а не, к примеру, ему, королю? Они же похожи! Недаром дружат столько лет, несмотря на разницу в возрасте. И неважно, что Раим уже заметно сед. Эрик порой чувствовал себя старцем рядом с ним.
М-да. Похожи. Что есть, то есть. Оба всеми силами стараются вывернуться и не принять на себя бремя власти. Ну, про него, Эрика, и так все понятно — ему есть за кого спрятаться. Эльзису власть нравится. А Эрику не любо быть на виду. Ох, не любо. Раим тоже не торопится занять добытое предками кресло в королевском совете. Иные из шкуры выпрыгнуть готовы и опять в нее завернуться, лишь бы поближе к совету прорваться, даже у дверочки постоять согласны. Но не Раим Шенол. Этот уворачивается от данной чести, как может.
А как бы им с братом сгодился еще один верный человек среди этой своры престарелых гролов.
Досадно, но Раим — не политик. Не то что Жех. Раим даже не стратег. Выдумал себе ремесло — наездников воспитывать и ничего больше видеть не хочет. Хоть на окраину мира, хоть к шельме под подол, лишь бы не дворцовые интриги. Как во дворце появится, так на поединок нарвется. Ольга правильно угадала. Как там у нее в докладной было? Буква и дух кодекса магов. Красиво сказано и емко. Так вот этот самый дух у Раима в крови. И силушкой шельмы не обделили, потому и в совет не хочет. Гордый — со старичьем воевать.
Было время — пытались заставить. Эрик скривился, как от оскомины, до сих пор вспоминать неприятно.
