— Не раскатывай губу, — прошамкала Сима, вгрызаясь в сочное мяско, — я половину уже истратила, — и с наслаждением пососала косточку. — Вкусно, сил нет! Я такая голодная! Пока объездила лавки артефакторов — убилась, аки раб на галерах. Но нашла!
— Серафима! Не томи! — рявкнул Семеныч.
— Я артефакты купила для сохранности продуктов, ну и запасные кристаллы к ним, — гордо объявила Сима и тут же не выдержала и начала оправдываться: — Там же ребер этих еще кило сто пятьдесят. Глупо сразу все на рынок выбрасывать и цену сбивать. Плюс хребты, из которых Оля планировала сухой бульон делать. Теперь все сохраним месяца два!
— Молодещщ, тёть Щимм, — прошамкал Пашка и смачно сглотнул. — Мы с Рашем на охоту в любой момент, только скажи. Ледник пустовать не будет, обещаю.
— Там, кроме тебя, еще восемь желающих поохотиться, — съязвила Ольга, — хоть жеребьевку устраивай. И вообще, с таким энтузиазмом мы в округе всех фруксов выбьем. С умом надо. Поищите другую дичь и подальше.
— Никакой охоты пока! — припечатал старый партиец. — Для хутора, по крайней мере. Еды сейчас от пуза, а лишнего не надо. — И перевел тему: — Ты, Олюшка, медяшки просила, так я сварганил.
Жех протянул на ладони горстку предметов размером самую малость крупнее пластиковой китайской зажигалки. Оля взяла с недоумением, рассмотрела. Работа с виду безыскусная и грубая, просматриваются следы от напильника и молоточка для чеканки. Простейший овальный пенальчик — крышечка надевается внатяг. А если включить думалку, то ах! Точность подгонки и идентичность пяти предметов поражала. Не в ювелирной мастерской сделано, между прочим, а в примитивнейшей хуторской кузне!
Некрасиво?
Мастерство, чтоб вы знали, всегда красиво, видеть надо уметь!
Оля протянула один футлярчик сидевшему рядом Раиму. Тот взял машинально, повертел в руках и явно не понял, что это ему дали.
— Сойдет для почтового артефакта? Помнишь, ты говорил, что из меди нормально будет магию держать?
Точно, был разговор. Лавэ даже помнил когда. В тот день они с Жехом и познакомились. Он, Раим, тогда обмолвился, что ему было бы интересно самому почтовик сделать, была бы заготовка-футляр, и Ольга выманила у него обещание.
— Я попробую завтра, хорошо? Сегодня уж выложился. — Раим кивнул на озеро, сгреб медяшки в карман накинутого на плечи кителя и потянулся за очередным куском мяса. Ох, вкусно! Дымком припахивает.
На несколько минут разговоры стихли, и все с аппетитом ели, запивая кисленьким взваром — Пашка вторым рейсом с хутора притащил. Раим в какой-то момент подумал — винца бы, а потом понял: нет, не надо. Вино убило бы чу́дную атмосферу товарищества усталых людей, которые делали общее дело. Не по обязанности делали, а по душевному порыву. Едва ли он ошибется, если скажет, что и для всех наездников, кроме землянина, это неизведанный доселе опыт. Ценный и очень приятный.
— Жех, — встрепенулся Эрик, который до этого только ел и наблюдал, — я не понял, почему не нужно охоты для хутора?
— А нефиг баловать, вашбродь. — Жех подумал и объяснил более обстоятельно: — Вот к зиме, когда дичь жирку нагуляет, можно и большой заготовкой себя побаловать. А сейчас… Ваша помощь бесценна, но мы должны справляться сами. Птицу разведем, огородики разбили, кой-где механизацию с Олюшкой воткнем потихонечку. Помощь магов примем, а остальное — по трудам. Людям нужно стремиться к чему-то, а если так все дадут, то зачем и с постели подыматься?
— Трудно тебе с нами, да, Семеныч? — посочувствовала Ольга.
— Не мели чушь! Лучше скажи, что там за нападение?
— Пашка сболтнул? — И Ольга рассказала. Кратенько.
— Прибили говнюка, и славно, — резюмировал Семеныч. — Жаль, что поздно. Такого лучше сразу в расход. Надумали тоже — лечить-изучать. А если гад сбежит и еще бед наделает? Ты, Оль, хоть Пашку попроси, пусть он тебе пару приемчиков покажет. В военной крепости живешь, а у тебя все… по-дамски. Слышь, Паха?
Потом немножко поговорили про Пашкины победы. Мальчишки упивались смакованием подробностей. Это же так интересно, что и про начальство, сидящее рядом, забудешь! А начальство слушало и наслаждалось прикосновением к юности.
Над озером спускались стремительные горные сумерки. Людям у костра не хотелось расходиться, хотелось продлить этот волшебный день. Все притихли, наслаждаясь последними минутами редкого единения. Король смог побыть просто человеком, а скромные аутсайдеры побыли ровней царедворцам. Четверым землянам, пожалуй, впервые было душевно на Нрекдоле.
Люди сидели и смотрели на угли, отпуская минувший день.
Каждый по-своему, но предощущал — этот период в их жизни закончен, потому что ни один из них не желал вернуться к прежнему.
Конец
