Книга Это всё зелье! - Ольга Миклашевская

Очередной год в школе магии начался с серого неба, с которого вместо обещанного дождя о каменную брусчатку шлепались омерзительные жабы. Бородавок у них было даже больше, чем у нашей преподавательницы по нумерологии — профессора Альтеи. Каждую осень, когда в лесу наконец-то появляются всякие грибы, травы и ягоды, годящиеся для зелий и превращений, соскучившиеся по учебе студенты выкидывают что-нибудь эдакое.

Вот, на этот раз — жабы.

В этом году соседские дети, близнецы Карти и Шлюз, впервые пойдут в академию. Все лето они мечтали о новых друзьях и строили коварные планы о том, как пойдут забивать дракона сразу же, как только им расскажут про заклятье Смерти. Я не хотела расстраивать мальчишек и не сказала, что подобные заклинания раньше Десятой Ступени и не проходят.

К тому же, посвященные связываются сложным магическим обязательством, при нарушении которого у несчастного могут быть серьезные проблемы с имперским патрулем.

Но ничего — когда-то и мои надежды рухнули точно так же, когда я узнала, насколько все это скучно и нудно. От теоретической магии в действительности ведь никакой пользы! В быту ей пользоваться нельзя, а всякие войны, междоусобицы и вторжения нечисти случаются в лучшем случае раз в несколько лунных лет. После школы настоящими магами становится один человек из сотни, потому что в академию волшебства поступить трудно, но еще труднее найти себе Наставника — учителя, который передаст тебе все свои секреты, а не унесет их с собой в могилу.

На самом деле, в реальности все маги до тролля жадные. Поговаривают, что скорее сменится три поколения драконов, чем вы найдете мага, который не был бы сумасшедшим. С некоторыми из них связываться даже опасно для жизни!

В общем, перспективы становиться магом лично у меня — никакой. Нет у моей семьи столько золота, чтобы найти и оплатить мне достойного Наставника. Мы с ним расплачиваться будем до конца своих дней, или еще лучше — придется моим родителям выплачивать Наставнику эту сумму посмертно, потому что, если верить слухам с Главного рынка, нормальные маги долго не живут.

Посудите сами: жить практикующим магам надо непосредственно на «поле битвы», так сказать. Тут тебе и гарпии кучкуются (от одного запаха концы отдать можно, а уж про инфекции вообще молчу), и голодные циноцефалы тут как тут. Последние находятся в особом положении: родственники-оборотни десять лет через имперский суд пытались убедить Верховный совет, что циноцефалы совершенно не опасны для магического сообщества. А то, что они людей едят — так это изредка, да и то, едят они только недостойных, воров и лгунов. В итоге циноцефалов вынесли в отдельную группу, но оговорили, что при исключительных обстоятельствах полуволки-полулюди лишаются своей неприкосновенности. Когда пытаются поужинать магом, например.

Стоит заметить, что у нас в городе всего двенадцать магов, из которых практикующих — только два. Остальные — преподаватели в школе магии, и не думаю, что всю свою жизнь они мечтали о толпе орущих учеников, которые даже снег в воду превратить не могут, а при виде порошка из крысиных костей едва сдерживают рвотные позывы.

Оно и понятно: образование в таком маленьком городке как Урга не ценится ни в грош. Девочкам еще хорошо — подцепят себе какого-нибудь эльфа и укатят с ним за Холмы, а что делать бедным мальчикам, которым так или иначе придется потом всю жизнь провести в отцовской мастерской или пекарне? К счастью, мне повезло родиться девочкой, к несчастью — эльфы меня совсем не привлекают.

Тяжело вздохнув, я прервала нестройный ход грустных мыслей и резким движением задернула занавеску. Жабы, тоже мне, нашли, чем народ пугать! Особо суеверные мамаши, наверное, сегодня и носу со своими чадами из дома не покажут: думают, что прикосновение жабы накладывает на неокрепшие умы слабоумие.

Я сама узнала, что это полная чушь, только когда мне было восемь. Причем ликбез мне провели не друзья, а преподаватель по некромантии. Как по мне, зря этот предмет вводят так рано, ведь препарировать жаб и крыс может не каждый. Нет, конечно, сначала полгода идет теория — тоска зеленая! — но вот потом появляются первые «испытуемые».

Как прошло мое первое практическое занятие, я не помню. Была занята — валялась в обмороке.

Когда пришла в себя, то понадеялась уж было, что найдется еще какой-нибудь слабонервный, но я оказалась одна такая. Стыдно было — не передать! Зато потом я всегда по некромантии получала самый высокий бал. Из принципа, а не потому что мне так нравилось копаться в змеиных внутренностях.

Не скажу, что учусь я лучше всех, но и в отстающих не хожу. Единственная моя вечная проблема — это зелья. Когда дело доходит до них, у меня сразу пропадает все настроение.

Во-первых, нет ничего хуже, чем суетиться вокруг общего котла, откуда с шипением летит медвежий жир вместе с растертыми змеиными шкурками и дроблеными лошадиными копытцами. От ожогов не помогают даже перчатки из драконьей чешуи — готова поспорить, в классе на зельях гораздо жарче, чем в мастерской у кузнеца.

Во-вторых, нет ничего страшней, чем сварить неправильное зелье — в лучшем случае, рванет — в худшем — не завидую я тому, кто выпьет такое зелье. Одна капля неправильно сваренного зелья способна превратить человека в песок или, как вариант, подарить ему третью руку, ногу или вторую голову. Однако ума это, поверьте, не прибавляет.

Учебу в академии я не люблю, наверное, именно из-за зелий. Не видели бы мои глаза все эти сушеные ногти горгулий и лягушачьи перепонки… Бе-е… Как вспоминаю, аж в дрожь бросает.

Но ничего не попишешь: государство строго следит за посещаемостью учеников. Если будешь увлекаться прогулами — не получишь заветный свиток, по которому тебе даруется право покидать пределы родного города в туристических целях или чтобы навестить родственника в другой крепости, например. Мне остался всего год, и я не позволю хоть одному «неудовлетворительно» забраться в итоговые оценки! Иначе не видать мне свободы как собственных ушей.

Схватив со стула заплечный мешок с учебниками, я поплотнее надвинула на голову капюшон, чтобы какая-нибудь неосторожная жаба случайно не плюхнулась мне на голову, и вышла из дома на мостовую.

Родители с самой первой ступени приучили меня к самостоятельности. Сами они много работают. Они — сборщики налогов, и это не самая уважаемая должность, хотя и высокооплачиваемая. Зато у меня, как у дочери сборщиков налогов, авторитет зазнайки. Ну и пусть думают, что хотят. Уже через год я навсегда сотру из своей памяти лица сплетников-соседей, одногруппников и прочих недоброжелателей. Друзья у меня, конечно, есть, хотя их крайне мало. Моя лучшая подруга — Тигрия (я зову ее просто Тигра) — наполовину оборотень. Нормальные люди с такими не якшаются, но как по мне, лишь бы человек был хороший. Или оборотень… Ну, в общем, не важно.

Шум на мостовой стоял поистине музыкальный: уродливые земноводные как заводные скрипели одну и ту же «песню». Хотя умом я и понимала, что жабы ненастоящие, но каждый раз, когда наступала на чью-то лапку, вполголоса приносила свои глубочайшие извинения: