если уж на то пошло, агентом ФБР или ЦРУ. Это был ужасный метод, о котором разведчики говорили только шепотом. Все были уверены в его абсолютной эффективности. Во всяком случае, теоретически — очень немногие офицеры когда-либо проводили этот тест.
Тем временем руководство РТ начало хвастаться на всех деловых встречах: «Товарищи, впервые за много лет разведка завербовала американских граждан под флагом КГБ. И нам это удалось». Я был оптимистичен, воодушевленный надеждой, что мой Святой Грааль не за горами; теперь, когда у меня за плечами вербовка, я, наконец, смогу заняться настоящей работой. Обещание Черкашина, что никто не будет вмешиваться в дело Сократа, вселяло оптимизм.
Увы, полковник Черкашин не сдержал своего слова. Сразу же после того, как Сократ был завербован, он полностью забросил работу и погрузился в дело строительства своей дачи, или загородного дома. Весь день Черкашин бродил по городу в поисках строительных материалов. А в тех редких случаях, когда он появлялся на работе, он приклеивался к телефону, и из его кабинета доносились возбужденные возгласы: «Гвозди есть? А цемент??" Я был поражен этими событиями и не мог понять, что происходит.
Всю работу по американским операциям пришлось взять на себя заместителю начальника Управления РТ полковнику Анатолию Бычкову и начальнику американского отдела подполковнику Леониду Бересневу. Раньше Черкашин не подпускал этих "мальчишек" к серьезным делам. Теперь, после долгого периода невольного воздержания, они закусывали удила. Шесть месяцев прошли с очень небольшой активностью. Сократа ждали в Москве недели через две.
В то утро, в декабре 1987 года, меня вызвали в кабинет Бычкова. Очень немногие высшие командиры разведки пользовались такой убийственной репутацией среди своих подчиненных. Если что и объединяло штаб полковника Бычкова, так это ненависть к начальнику.
Он был переведен во внешнюю разведку из Девятого управления, где ему было поручено охранять руководителей страны. Ходили слухи, что, сопровождая одного из советских руководителей в Хельсинки, Бычков заработал синяк под глазом: однажды ночью он запил и начал бродить по гостинице, размахивая ружьем и угрожая убить любого, кто посмеет сделать попытку. на своего любимого босса. Однако тот инцидент был лишь предлогом для того, чтобы убрать Бычкова из службы охраны, где он сводил с ума коллег своей невероятной упрямством.
Бычков был рослым, лопоухим парнем с впечатляющими серебристыми волосами, тяжелой челюстью и постоянно слюнявым ртом. Любой намек на утонченность или интеллигентность вызывал его бурную реакцию. Однажды ему на стол попала характеристика одного из его подчиненных. Среди прочих качеств офицера хвалили за интеллект. Бычков пришел в ярость: «Он что, офицер или жалкий яйцеголовый?» Бедняга так и не узнал, почему его когда-то многообещающая карьера вдруг развалилась, как карточный домик.
Бычков не смог отличиться на поле. Его самая первая зарубежная поездка, в Канаду, закончилась позорным фиаско; он был сожжен на заводе и объявлен персоной нон грата. Но эта неудача не омрачила его последующую карьеру. Как часто бывало при Крючкове, некомпетентность вознаграждалась повышением. В короткие сроки Бычков был повышен до заместителя начальника Управления РТ.
В новом качестве Бычков сразу обнаружил огромные неиспользованные ресурсы; к своему большому удивлению он узнал, что Москву ежегодно посещают десятки тысяч американцев, но по какой-то странной причине ни один из них так и не был завербован. Бесстрашный полковник возложил вину на «ленивых ублюдков», своих подчиненных, и приказал, чтобы впредь для каждого американца, обращающегося за визой, в советском посольстве в Вашингтоне составлялся план вербовки.
Вскоре дирекция захлебнулась в бумажной волоките, все остальное было отложено. Конечно, ни времени, ни ресурсов для реализации таких масштабных планов не было. Каждая унция доступной энергии была потрачена на составление планов и написание объяснений того, почему планы не были воплощены в жизнь.
Бычков долго не мог признать провал своего любимого проекта, но через некоторое время ему пришла в голову другая идея, как улучшить нашу производительность. Каждое утро он вызывал всех начальников отделов и разжевывал их (он оказался виртуозом в поиске подходящих поводов для злословия). Тщательно униженные начальники вымещали свое недовольство на подчиненных. Дирекция трепетала от массы отрицательных эмоций, но Бычков был глубоко удовлетворен, похлопывая себя по плечу за мастерство в «воспитательной работе с личным составом».
— Перейдем к делу, — серьезно сказал Бычков. «Когда приедет Сократ?»
— Через две недели, — ответил я.
— Вы с Бересневым будете работать вместе под моим руководством. Мы проверим его с помощью психотропных препаратов. Все готово?
"Да."
— Есть сомнения в его искренности? Бычков с хитростью прищурил глаза, выпятил вперед тяжелую челюсть и навострил уши, ожидая ответа.
«На самом деле, мы должны были ответить на этот вопрос, прежде чем брать Сократа на нашу зарплату», — заметил я.
«Мы лучше знаем, на какие вопросы отвечать и когда на них отвечать», — сказал Бычков, повысив голос. «Иди и подготовь операцию».
Использование специальных наркотиков было одной из самых деликатных разведывательных операций. Документы, связанные с такими операциями, были отмечены грифом секретности «Особой важности» — высшей степенью секретности в стране. Протокол об использовании специального препарата мог подписать только Крючков, а разрешение на проведение такой операции должен был дать лично начальник Технического оперативного управления КГБ.
Особые лекарства разрабатывала лаборатория на улице Академика Варги, дом 1, одно из самых секретных учреждений КГБ, доступ к которому был закрыт для всех, кроме сотрудников лаборатории. Интересно, что именно здесь Крючков решил созвать решающую встречу заговорщиков накануне попытки августовского путча 1991 года.
Лаборатория производила широкий спектр специальных лекарств, включая яды, наркотики и психотропные вещества. Бычков приказал использовать концентрированный спирт СП-117 на Сократе. Судя по количеству, в арсенале КГБ было еще как минимум 116 разных зелий.
Примерно за три дня до того, как должен был прибыть Сократ, ко мне прислали сотрудника лаборатории, чтобы проинструктировать меня. Невысокий дородный мужчина с озорно поблескивающими веселыми глазами сквозь толстые очки выглядел так, будто он был бы в своей стихии у дверей газовой камеры в нацистском лагере смерти. Я прозвал его «Эскулап».
Мы удалились в кабинет Береснева, и Эскулап начал с того, что заявил, что ему поручено КГБ руководить технической стороной операции.
«Этот наркотик опасен?» Я спросил.
— Вовсе нет, — заверил он меня. «Это просто концентрированный, чистый спирт, изготовленный из натуральных трав. SP-117 работает следующим образом: две капли препарата добавляют в стакан ликера. Для достижения наилучших результатов субъект должен быстро выпивать содержимое, желательно одним глотком Тогда минут через десять он будет мертвецки пьян. Если пить медленнее, то опьянение наступит несколько позже. Как только желаемое состояние будет достигнуто, можно приступать к допросу».
«Кто будет
