Николай Храпов
Счастье потерянной жизни
Том 3. Жизнь в смерти
Глава 1. Последние годы отца
«Они победили его кровию Агнца… и не возлюбили души своей даже до смерти».
Отк.12:11
Глубокая скорбь охватила отцовское сердце Петра Никитовича, когда он расстался с сыном на каменных ступеньках крыльца. И, хотя Павел уже давно скрылся за углом здания, отцу все казалось, что он вот-вот покажется еще. Опять он увидит блеск новой жизни, в необыкновенно выразительных глазах сына, опять услышит голос, тоже какой-то отличительный, овладевающий сердцем, но увы, из-за угла суетливо выходили совсем другие люди.
Отец медленно, вытирая ладонью с лица набежавшие слезы, возвратился в комнату. К вечеру тяжелое предчувствие начало томить душу Петра Никитовича: он то ожидал возвращения Павла с завода, то совсем терял надежду, пока, наконец, не раздался звонок, но звонок был чужой, не такой, как звонят свои. С тревогой в душе он нащупал, впотьмах, крючок и открыл дверь на улицу. Сердце сжалось при виде постороннего мужчины:
— Извините, пожалуйста, вы не отец Павла? — спросил незнакомец. И, не дождавшись ответа, озираясь по сторонам, как-то приглушенно продолжил:
— Я его ближайший сотрудник. И потому посчитал своим долгом предупредить вас. Павла с утра вызвали в отдел кадров, и до конца дня мы его не видели, видимо, его арестовали. Простите, за такое печальное известие, но мы его все так полюбили, особенно после выступления в клубе… — Сотрудник, как-то неловко, замолчал и, отвернувшись, пошел от крыльца.
Петр Никитович, с опущенными руками, долго еще стоял на ступеньках, глядя вслед ушедшему человеку, потом, подняв глаза к небу, тихо проговорил:
— Господи! Сохрани дитя мое среди ужасов…
Войдя в комнату, он упал на колени и долго, усердно молился о судьбе сына.
Ночью с завода пришла Луша и, со слезами на глазах, подтвердила известие об аресте сына.
После бессонно проведенной ночи, ранним утром Петр Никитович, по обоюдному решению, заторопился покинуть семью, чтобы уехать из дому, опасаясь посещения сотрудников НКВД. Вскоре, действительно, дом Владыкиных был подвержен самому тщательному обыску органами НКВД, при котором была изъята, кроме Библии, почти вся остальная литература, какую Павел так усердно старался приобретать.
Впоследствии ничего из отобранного не было возвращено, о чем Владыкины глубоко скорбели, в том числе и сам Павел, уже находившийся в то время в тюрьме.
Когда Петр Никитович приехал в г. Тамбов, где отбывал вольную высылку, начальник милиции объявил ему, что срок его ограничения в этом, 1935 году, истек.
Владыкин-отец, получив новый документ, спешил возвратиться к своей семье. Поэтому, окончив все свои дела, он рассчитался и, простившись со всеми, приехал домой.
Луша с радостью опять встретила мужа, тем более, что ее сердце мучительно скорбело об арестованном сыне. Но увы, несмотря на все страдания Владыкиных, после шести лет скитания, поселиться и жить с семьей Петру Никитовичу было отказано. Поэтому ему пришлось остановиться на жительство в селе, в тридцати километрах от своих домашних.
На новом месте была небольшая община, члены которой были очень рады устройству среди них брата (тем более, что все очень хорошо знали его до 1929 года) и приняли, как самого дорогого и почитаемого, всеми любимого брата. Но Петра Никитовича влекло в свою Н-скую общину, которая уже больше шести лет была разрознена и, как стадо овечек, лишенных пастыря, переносила много трудностей и лишений.
Петр Никитович прописался в деревне, но убедившись, что после обыска его семью оставили на какое-то время в покое, проживал дома с женой и детьми. Его неотъемлемым желанием было — вновь собрать рассеянную общину. Василий Иванович Ефимов, самый близкий сотрудник Владыкина в прошлом, женившись на молодой сестре, вскоре после ареста Петра Никитовича, бросил общину и выехал в большой город. Его примеру последовала и семья Кухтина. Из оставшихся, многие были сильно напуганы арестом Павла. Но Петр Никитович, доверив дальнейшую судьбу в руки Божьи и поговорив с Лушей, решил собирать общину и начинать богослужения. С большими трудностями пришлось восстанавливать общину; помещений для собрания никто не решался предоставлять, регент покинул хор и уехал в город, не было и основных проповедников, а из молодежи осталась только Вера Князева. Однако, с верою и огнем в душе, Владыкины стали приглашать всех верующих к себе.
Первое собрание было особенно благословенным. Вспоминая первые дни возникновения общины, когда собирались в подвале у Князевых, запели свою старинную, любимую: «Сидел Христос с учениками». Встрепенулись тогда души у всех и просветлели лица, а когда пели слова:
Не ужасайтесь, не ропщите
В то время, дети вы Мои,
Мученья твердо вы сносите
Во имя правды и любви…
— то у всех из глаз полились слезы умиления. Проповедь Петра Никитовича вызвала у многих глубокое раскаяние, особенно ободрились: Вера Князева с мамой — Екатериной Ивановной, да и все братья, и сестры.
Здесь же, в молитве, многие посвятили себя на служение проповедью и другие служения. А один из братьев взял на себя труд — собрать рассеянные остатки хора и руководить им. Петр Никитович принял на себя пресвитерское служение, и вскоре был рукоположен в Москве. Церковь заметно ободрилась, собрания проводились, преимущественно, у Владыкиных. На собраниях, после восстановления хорового пения, наблюдалось заметное оживление, а на смену Павлушке, каким его верующие помнили в детстве, со стишками вставала Даша — сестренка Павла и Илюша — маленький братик.
Радость, весенними ручейками, стала вливаться в сердца членов общины.
Письма юного узника Павла вдохновляли не только поместную церковь г. Н., но и другие соседние группы.
Так мирно прошли 1935 и 1936 годы, хотя все братство в это время переживало великие скорби, лишившись верных служителей Союза ЕХБ. Недолго пришлось порадоваться и Н-ской общине. Петр Никитович изредка посещал свою деревенскую общину, где был прописан.
Однажды брат-старец, пресвитер (во время посещения Владыкина) предупредил его, с искренней любовью:
— Милый брат, Петр Никитович, все мы искренне любим тебя, сознаем тяжесть твоих лишений, радуемся и благодарим Бога, что страдания не сломили стойкости твоего духа. Но сострадая тебе и учитывая твой пройденный путь скорбей, я предупреждаю тебя: за тобой следят из НКВД. Поэтому будь осторожен и осмотрителен, когда приезжаешь к нам в село, а также у себя дома. Может быть, даже, вообще, подождал бы открыто появляться и проповедовать, некоторых из
