которого вывели подышать свежим воздухом. Он жил своей работой.
Аналитик почти пять часов разговаривал с Сократом один на один. По мнению полковника Голикова, Сократ был чрезвычайно хорошо информирован и имел столь обширные и высокопоставленные связи, что вся вашингтонская резиденция оказалась в пыли. На оценку можно положиться; никому и никогда не удавалось пустить пыль в глаза Голикову — он мог видеть насквозь любую ложь.
Тем не менее, чтобы убедиться вдвойне, я попросил аналитическую службу дать официальную оценку информации, которую Сократ предоставил мне еще в Вашингтоне. Я был готов к любому результату, но оценка наполнила меня ликованием. Около 80 процентов информации, предоставленной Сократом, были конфиденциальными, а 76 процентов ценными — невероятно высокий процент. В то время показатель секретности всей информации, добываемой вашингтонской резидентурой, никогда не превышал 8 процентов, а доля ценной информации была еще ниже.
«Надо показать Андросову», — хихикнул Черкашин, прочитав отчет аналитической службы. «Это превосходит его самые смелые мечты».
В самом деле, упорствуя в своей вере в то, что Сократ был растением, генерал Андросов никогда не соблаговолил поинтересоваться достоверностью и качеством сообщаемой им информации, хотя такая оценка всегда была одним из существенных элементов проверки источника, азбуки ремесла, которое должен знать любой младший лейтенант.
— Подготовьте доклад Крючкову о вербовке Сократа, — приказал Черкашин. «Пора положить конец этой эпопее».
Через полчаса документ, написанный по всем правилам игры, был готов.
Совершенно секретно
Кому: генерал-полковнику
Товарищ В.А. Крючков
Директор Первого главного управления КГБ СССР
Отчет
о вербовке Сократа
С лета 1985 года в Вашингтонской резиденции работал некий Сократ, гражданин США и бывший чиновник Белого дома.
При наблюдении за субъектом было установлено, что он придерживается явно антиамериканских взглядов, верит в социалистические ценности и испытывает чувство неудовлетворенности своим социальным и финансовым положением.
Он предоставил высоко оцененную аналитической службой политическую информацию, а также некоторые материалы, послужившие основой для интенсивных активных мероприятий, призванных раздуть пламя скандала «Иран-контрас».
В мае прошлого года Управление РТ провело секретную операцию по доставке Сократа в Москву. В отношении субъекта, которому дали понять, что он имеет дело с сотрудниками КГБ, проведен ряд оперативных мероприятий с привлечением сотрудников разведки, советской агентуры и технических средств.
Упомянутые меры послужили подтверждением данных о Сократе, полученных Вашингтонской резиденцией. Он дал принципиальное согласие на сотрудничество с нашей службой.
Комплексная процедура проверки подтвердила, что Сократ искренен в своих отношениях с нами. Никаких данных, подтверждающих подозрения в его сотрудничестве со спецслужбами противника, обнаружено не было.
Настоящим вас просят внести Сократа в список агентов внешней разведки КГБ.
Генерал майор---
Начальник управления РТ.
Черкашин прочитал документ, одобрительно кивнул головой и пошел к генерал-майору, начальнику управления. Так было раньше в разведке: прочтешь донесение — ужаснешься. И только горстка непосредственных участников знала глубину пропасти между напыщенными сообщениями и реальностью.
Особенно это касалось «процедуры комплексной проверки». На самом деле Сократ уезжал из Москвы такой же загадкой, как и по прибытии. Вносить его в список агентов в таком состоянии было чистым безумием. Агент, чья лояльность вызывает сомнения, — ходячая бомба замедленного действия.
«Проверка» Сократа в Москве наглядно показала мне еще одну характеристику внешней разведки КГБ. Его руководство оказалось совершенно бессильным не только на вражеской территории, но и дома, где ему не приходилось бороться с ФБР и где он располагал практически неограниченным арсеналом. Единственным исключением был Черкашин, но он нуждался в немедленных результатах и был окружен некомпетентными бюрократами. Но Крючков и его ближайшие помощники полагались только на документы.
Что же касается меня, то я решил не проявлять никакой инициативы, а ограничить свою деятельность теми, которые были специально заказаны Черкашиным. Находясь под тучей глупых подозрений благодаря тонкой руке Андросова, я мало что мог сделать.
Перед отъездом Сократа мы договорились, что в следующий раз он приедет в Москву один, работать. Через несколько дней меня вызвал Черкашин.
— Поздравляю с успешным набором, — торжественно сказал он. «Вы доказали свою правоту. Крючков особо отметил тот факт, что мы уже давно не завербовали гражданина США под флагом КГБ. С этого момента дело ваше. Я единственный человек, с которым вы обсуждать что-либо, касающееся этого. Никто больше не будет вмешиваться».
Он вручил мне отчет и досье Сократа, опубликованное Североамериканским департаментом.
— Андросов сначала не хотел с ним расставаться, — усмехнувшись, добавил полковник. «Он настаивал на том, что «это мы работали над его делом». Это потребовало некоторых усилий, но нам, наконец, удалось привести его в чувство».
Я вернулся в свой кабинет, открыл отчет о вербовке Сократа и остановился как вкопанный. В верхней части документа стояло решение Крючкова «Согласовано» и его подпись, а под ней, рядом с подписью начальника Управления РТ, я увидел автограф Андросова. С бюрократической точки зрения это означало, что Управление РТ — территориальная разведка — обзавелось агентом в лице Сократа, и Андросов в последний момент подхватил эту подножку! Дирекция РТ должна была нести ответственность за легитимность агента, а Андросову досталась лишь выгода.
Я взял новую папку, сложил туда все документы и написал на титульном листе: «Оперативное дело № 115131: «Сократ». «Я и не подозревал, что самые интересные события впереди. Комплимент Черкашина: «Вы доказали свою правоту» вызвал у меня теплое чувство удовлетворения. Но я знал, что доверять офицеру контрразведки было бы ошибкой, а Черкашин был прирожденным представителем этого вида. Все мои чувства кричали, что настоящее испытание — не столько верности Сократа, сколько моей — еще впереди. Я должен был встретить вызов лицом к лицу.
Я еще раз проанализировал ситуацию, пошел к Черкашину и сказал: «Я думаю, что обстоятельства требуют глубокой проверки Сократа».
Полковник долго молча смотрел на меня. Трудно описать ощущение, которое я испытал, когда его холодные глаза сфокусировались на мне, как рентгеновский аппарат.
— Когда он снова придет? — спросил Черкашин.
"В декабре."
«Начинайте готовить процедуру тестирования. И это для вас». Он взял лист бумаги из папки на своем столе и протянул мне.
Я вышел в коридор и сразу начал читать документ. Это был доклад Крючкову. Через два дня после того, как Сократа завербовали, Черкашин сообщил о своем намерении проверить агента с помощью наркотиков, изменяющих сознание. Ну-ну, подумал я, нельзя быть слишком осторожным с этим парнем. Черкашин не Андросов, это точно. Теперь тебе придется до конца жизни доказывать, что ты не американский агент, философски заметил мой внутренний голос. Мудрый парень! Как я мог спорить с этим? Черкашину психотропные препараты были нужны только для одной цели — узнать самую сокровенную тайну: был ли Сократ, или я,
