Я сказала, что мне еще только бабы вместо мужа не хватало. На что он ответил:
— Я не это хотел сказать! Мы, люди с юга, видим других на расстоянии. Сколько ему ни стараться, а хороший человек из него не получится!
Бабушка же говорила более обобщенно: «Мужчины никогда не меняются. Они выжимают из себя максимум, чтобы после свадьбы расслабить булки, напрочь забывая о том, как тебя завоевывали». И мой случай как раз об этом.
Я с наслаждением вдохнула пряный, будоражащий воздух кондитерской, в которой снова вращался маховик, как это было при бабушке. Позвонил курьер и доставил коробку с цветами, креповой бумагой и лентами. Антонио гремел утварью и сдабривал замес теста смачными словечками с сицилийским акцентом. Лея надувала красные, розовые шары в форме сердец и украшала ими витрину. Я договаривалась с Пабло, чтобы он пришел помочь нам четырнадцатого февраля на целый день. Все в жизни меняется, только не лаконичное умение бразильца вести торги!
Завершив переговоры, я доставала из коробки розовые, белые, красные искусственные цветы, расставляла их в вазы на столах. Через несколько минут услышала сзади прерывистое дыхание Леи, которая протирала стулья тряпкой. Я обернулась.
— По-моему, здесь будет сегодня настоящая катастрофа! — помощница остановилась и довольно потерла вздернутый нос.
— Нет, Лея, очень прошу тебя! Только не сегодня! Следующий День влюбленных через год, и нам очень нужны деньги! Поэтому покрути еще раз своим волшебным носиком, чтобы собрать побольше влюбленных сердец в этих стенах.
— Не переживай! Все пройдет наилучшим образом! Святой Валентин обязательно заглянет сюда!
— Хочется верить! — я вспомнила, как бабушка стояла здесь же, засунув за ухо карандаш, и с грустью спросила: — Ты думаешь, Сандра была бы довольна?
— Уверена, что она гордилась бы тобой, — одухотворенно ответила Лея. — А вот и первые посетители.
В двери появилась мужская фигура в тренче.
— Buondi! Добрый день! — элегантный седой мужчина с черно-белыми усами посмотрел на меня, и я уставилась на него, вспоминая, откуда могла его знать.
— Здравствуйте! В честь Дня влюбленных первому посетителю скидка десять процентов и наш комплимент в придачу! — автоответчиком протараторила Лея, отрывая рот от шарика, и тот, глухо свиснув, снова сдулся.
— Проходит двадцать лет, и лица людей стираются за ненадобностью, — радостно проговорил откуда-то знакомый мне голос.
— Комиссар Риччи? Господи! Простите меня! — изумилась я его неожиданному появлению.
— Своим звонком вы украли у меня сон. Пришлось кое с кем переговорить, — он осмотрелся вокруг. Посетители с коробкой торта уже вышли за дверь, а Лея с шаром ушла на кухню к Антонио. Возможно, она смекнула, что Риччи зашел сюда не только за круассаном.
— Пожалуй, сделаю вам кофе, — предложила я и поставила перед ним блюдце с ложечкой.
— Да, пожалуйста. Видите ли, — начал он, — я тогда был занят в расследованиях расстрела одной семьи на Сицилии. Оно тоже имело отношение к тому человеку, о котором вы спрашивали.
Я поставила чашку с кофе на блюдце и протянула ее комиссару:
— Слишком быстро в тот вечер диктор рассказывал о том, что случилось. А мой итальянский был тогда еще так себе. Но по реакции бабушки и ее сжатому переводу я поняла, что в дом некоего Фрати залезли воры. Между хозяином и другими завязалась перестрелка. Что же там произошло? Вы в курсе?
— Благодарю! Он чудесно пахнет, — комиссар пододвинул к себе чашку с кофе и, смакуя, отпил. — На самом деле все усложнилось тем, что вовсе это были и не воры. Они доставили в дом Фрати дверь с секретным механизмом. Якобы, чтобы защитить дорогостоящие картины из его коллекции. Я ведь тогда часто на Сицилию мотался, и, собственно, дело вел мой коллега. Он увлекался коллекционированием предметов искусства эпохи Возрождения. Правда, как ушел на пенсию, уехал на Тенерифе. Насовсем.
— Но кто убил отца Энцо, Винченцо? — недоумевала я.
Он снова отпил кофе и сказал:
— Сам хозяин дома. Хотя это была самозащита.
— Какая ужасная смерть! — дополнила я. Но больше всего меня волновало другое: —А как причастен ко всему этому Леонардо?
— Он был свидетелем. Дед отправил его туда вместе с Массакрой. Сам Алекс подъехал позже, когда все уже случилось. Почему убежал Лео, я не могу вам сказать. Он был невиновен. Ведь жена Фрати рассказала, что там произошло. Стрелял ее муж. Он-то и убил Винченцо. А потом и сам застрелился. С этим дело и закрыли.
— А что картина? Ее нашли? — уж если я столько лет о ней слышу, то хотя бы буду знать, где она находится.
— Она никуда не пропадала. Это ведь частная собственность. Наверное, так в доме Фрати и осталась. Впрочем, нет, хозяйка, кажется, продала и коллекцию мужа, и свою квартиру.
Лея вернулась из кухни с большим надутым сердцем, а в кондитерскую вошла кучка людей из банка напротив. Тогда Риччи заторопился:
— Не могу больше отнимать у вас время. Вижу, у вас тут работа кипит, — он полез за портмоне: — Сколько с меня?
— Ничего не нужно, комиссар! Это минимум за многолетнее любопытство. Только один вопрос. Вы знаете, где я могу найти Леонардо?
— Кажется, его отец был врачом и уже давно работает где-то в Африке. Но про его мать я толком ничего не знаю. Она ведь не местная была, — он пригладил порядком поседевшие черные волосы. — Кстати, слышал, что ваш муж задержан. Мне очень жаль…
— А мне нисколечко! — перебила я его со злорадством.
Он пристально посмотрел на меня, перевел взгляд на витрину, заполненную пирожными, украшенную шарами, надувными сердцами, розовыми лентами, потом указал на круассан с шоколадным кремом, посыпанный дроблеными фисташками:
— Вы завернете мне его с собой?
— Конечно! — спохватилась я.
Когда складывала круассан в бумажный пакет, Риччи поинтересовался:
— А что Беата? Как она? До сих пор помню ее булочки с корицей!
Я пожала плечами, опустила глаза, чтобы найти оправдание:
— Работы было много эти дни, но обязательно ее навещу. Обещаю!
— И привет ей от меня передавайте.
— Вы с ней так близко знакомы? — я протянула ему пакетик с круассаном.
— Да! Очень давно! Когда она была еще такой же молоденькой, как вы! — улыбнулся он элегантно. — Что ж, удачной торговли!
— Спасибо! Очень на это надеюсь.
Он все так же элегантно, как и много лет назад, взял мою руку, притянул к губам, поцеловал ее и с достоинством вышел из кондитерской. Я вздохнула: все же мужчины с Сицилии — это особая раса!
Торговля, как Риччи нам того пожелал, шла бойко. Сердца из красного бархата с шоколадными ключами улетали со скоростью первого взгляда. Им не уступали и зепполи. В качестве их сопровождения уходила и обычная ежедневная выпечка, да и наше фирменное миндальное печенье, рецепт которого я откопала, наконец, в бабушкином рецептарии.
