Помогал Сандре осуществить ее мечту, а она подвела меня к открытию, что успех мужчины — это достойная женщина. Потихоньку стал набирать новых сотрудников, мой бизнес по производству сверхточной техники процветал, и я снова уверенно карабкался вверх по лестнице.
Работал с четырех утра и до полуночи, оставался ночевать в мастерской, часто моей подушкой был чертежный станок. Я хотел доказать миру, что снова смогу создать компанию, причем гораздо более сильную и процветающую. Посыпались первые заказы, потом еще и еще. Фрати недолго был нашим единственным с Дуччо заказчиком. За эти годы мы сделали себе имя и клиентская база разрослась так, что вскоре мы смогли купить себе достойные машины, много путешествовать и иметь приличные активы в банке.
Однажды летом Рита уехала с Мартой и внуками на море. Молодежь тоже была в разъездах. У них уже были дети, семейная жизнь, а у нас с Дуччо — работа на двоих. Мы только что арендовали новый просторный офис. На вывеске стояли наши с Дуччо имена. Мой друг знал о подробностях моей личной жизни и всячески прикрывал меня, пока я искал способы, как мне покорить неприступную Сандру.
В тот вечер мы зашли к нему домой. Там осталась одна Марина, его младшая дочь, которая нам прислуживала за ужином. Я встречал ее, когда та была еще девочкой-подростком, но сейчас она превратилась в настоящую женщину — милую, с тонкими чертами лица, немного дерзкую, с острым отцовским языком. Она заигрывала со мной, я же был с ней приветлив, но сдержан. Не мог не заметить, что нравлюсь ей, но ничего более! Она только что выучилась на медсестру и часто смешно журила, что я много работаю.
Под конец мы крепко выпили с ее отцом. Не помню, как уснул у него в доме на диване. А когда среди ночи проснулся, то обнаружил, что на моей руке спит Марина. Я был уверен, что между нами ничего не было. Но это меня не спасло, потому что спустя время я услышал гневный голос своего напарника в трубке:
— Как ты мог! Я тебе доверял, а ты совратил мою невинную дочь!
— Ты серьезно? — опешил я поначалу и стал вспоминать события трех-четырехмесячной давности.
— Перестань, это же смешно! Мне что, женщин не хватает? — недоумевал я.
— Но она ведь беременна не от меня! — гневно возмущался Дуччо.
— Я много выпил, не отрицаю. Но я понятия не имею, как она оказалась на кровати со мной.
— Ты что, слепой? Так и не понял, что она в тебя влюблена и готова на все? А ты всегда был падким на женщин. Так же быстро ты и Риту разлюбил! Что теперь мне прикажешь с дочерью делать? Кто ее замуж такую возьмет?
Как я мог ему что-то доказать? Когда ты не готов к войне, пушки молчат.
— Дуччо, я не знаю, о каком ребенке ты говоришь. Мне почти шестьдесят, и я не хочу приключений. Неужели ты думаешь, что я был пьян до такой степени, что не помню, с кем лег в постель?
— Но ты же видел, с кем проснулся? Какие тебе еще нужны доказательства!
Я хотел встретиться один на один с Мариной, объясниться с ней, спросить о подробностях того вечера, но Дуччо не разрешал к ней приближаться, держал ее взаперти.
Тогда я сказал ему, что, если ребенок действительно мой, возьму на себя заботу о нем. Но сделаю тест на отцовство, сколько бы это ни стоило. Он лишь раздраженно рассмеялся:
— Ты нас опозорил! Вот и решай, что теперь делать. Иначе я тебя разорю! По миру пущу!
Но это было не последним сюрпризом в нашем с ним дуэте и моей успешной предпринимательской деятельности. Все началось с того самого момента, когда Фрати пригласил меня к себе в офис и настойчиво просил не говорить никому о нашей с ним встрече.
Тогда я даже не догадывался, что виной всему портрет “Девушки с васильками”».
Глава 24. Новое начало
Следующее утро началось с хороших новостей. Вернее, с одной большой и хорошей и второй поменьше и так себе. Хорошая заключалась в том, что Гуидо нашел способ договориться с мэром, напоминая ему о заслугах бабушки. Наша терпящая бедствие кондитерская действительно была одной из самых лучших в городе. Да и щедрые комплименты в виде бесплатных завтраков и коробок с пирожными, которыми Сандра частенько угощала работников мэрии, тоже были положены на весы правосудия. Теперь мне предстояло внести штраф за неуплаченный вовремя налог в городскую казну до конца этой недели. «Ну какой штраф, если она не работает?!» — стало веским аргументом Гуидо, чтобы власти мне позволили вернуться в кондитерскую.
У нас еще оставалось немного времени, чтобы наладить бойкую торговлю и не упасть в грязь лицом перед клиентом Рильке, особенно если тот начнет торговаться.
Вторая новость касалась Энцо. «Это не телефонный разговор», — пробубнил Гуидо. Новостью для меня было уже то, что его посадили в тюрьму и если могли выпустить, то только под крупный залог. Денег у меня для этого не было, тем более после того, что стряслось в доме Поля.
Я отвезла все бумаги в налоговую, потом заехала еще за одной в муниципалитет, а потом мы договорились встретиться с Гуидо перед площадью у кондитерской. Я даже предчувствовала, как разревусь от счастья в его объятиях, потому что он смог быстро отвоевать «Фа-соль» у властей, но мой адвокат даже не вышел из своего новенького черного мерседеса. Извинился, что опаздывает, и передал мясистой рукой с золотым перстнем бумагу за подписью мэра.
Подходя ближе к кондитерской, я трепетала, будто входила в нее впервые, как это было двадцать лет назад. Судя по потому, как мне давался этот День святого Валентина, понятно, что с любовью было что-то не так. Впрочем, похоже, что это наследственное, раз и бабуля оставила слезную надпись в рецептарии, осуждая Алекса. Неужели она поверила, что он изменил ей с дочерью Дуччо?
Сандра всегда считала меня слишком маленькой, чтобы рассказывать о своем интимном. Хотя с тех пор, как я впервые ее увидела, мне сложно было бабулю представить рядом с дедом. Но ведь когда-то и я брезговала Энцо, зато как-то умудрилась с ним все эти годы прожить.
Как только оказалась внутри кондитерской, все завертелось-закружилось, словно в ускоренной киноленте. Я раздобыла рамки с золотым напылением в стиле ретро, которые отлично сочетались с бежевыми стенами и ярко-розовыми сердцами. Посланный от фотографа помощник развесил портреты в черно-белом цвете и с деталями в контрасте. Особенно классными получились мое ярко-розовое платье, такие же лента на шляпе и губы. Я заметила, что с портрета на фронтальной стене на меня смотрит совершенно другая Ассоль. Ей уже ничего не страшно, и она самодостаточна! Рекламу нашей кондитерской на таком же портрете, по совету Бернардо, племянники Антонио, двое подростков, развесили по всему городу.
Лея поставила целый поднос красных сердец с белым сливочным кремом и шоколадными замочками в холодильную камеру, где их уже ожидали зепполи с цветами из засахаренных зерен кофе и ромовые бабы. Я улыбнулась, вспоминая слова Антонио после того, как редкий раз Энцо появлялся в кондитерской:
— Можешь лить сколько угодно рома на кекс, но твой супруг так никогда и не станет ромовой бабой!
