матери. У него есть история насчёт этих ливней…
Она сбросила мою руку.
— Не очень забавно. Да и у тебя не выходило никогда.
Прежде, чем я смог хоть что-то ответить, дверь отворилась и мы оба ввалились внутрь. Кондиционированный воздух заставил нас трястись. Наш хозяин оказался старым седоволосым мужчиной, одетым в смокинг и игравшим в карты с самим собой. Комната была смесью гостиничного офиса и ресторана. Тут имелось три стола, десяток стульев и музыкальный автомат в углу.
— Приветствую, — сказал он. — Приветствую. Имеется номер. Нет, даже лучше — полотенце. Прачечная справа от холла. Я мигом обернусь…
— Это было бы великолепно, — ответил я, когда мы с Дженис плюхнулись на стулья.
— Подкрепитесь чашечкой кофе, — посоветовал старик, показав на банку и ультрасовременную кофеварку.
Как только он ушёл, я прошептал Дженис: — Ну и что именно ты предлагаешь нам сделать?
— Снять домик. Что же ещё? Я не вернусь под дождь.
— А потом?….
Прежде, чем она ответила, вернулся хозяин, с охапкой больших розовых полотенец со следами отбеливателя. Старик протянул правую руку, сияя от счастья. — Так и не представился, — нетерпеливо произнёс он. — Зовут Джеком Макмастерсом. Владею «Паловерде», уж не помню с каких времён. Я пытаюсь помешать этому месту развалиться. — Затем его улыбка погасла. Он выложил полотенца на стол между нами и указал на комнату. — Там так грязно. Я должен извиниться за это. Я стараюсь и пытаюсь, но…
Я уткнулся лицом в полотенце, но, когда поднял взгляд и начал изучать комнату, то и вправду изумился. Это место было безукоризненно. Мебель в основном не нуждалась ни в чём, кроме новой обивки, столы и стулья, по-видимому, подвергались маниакальной чистке.
— Мне кажется, у вас прекрасно получается, — сказал я.
Он ничего не ответил. Я понадеялся, что ничем его не обидел.
Молния сверкнула очень близко. Стёкла в окнах задребезжали. Взглянув за встревоженную Дженис, старик продолжил: — Не тревожьтесь насчёт погоды. Не похоже, что мы съедем в каньон. — Последовала ещё пауза. Мы сидели, вслушиваясь в дождь. Дженис поедала меня взглядом, будто стараясь передать телепатическое сообщение: «Ну, скажи какую-нибудь глупость!» Но Макмастерс игнорировал нас и продолжал говорить, почти так, будто знать не знал о посетителях. Это был монолог, адресованный пустому месту, или, может быть, кому-то ещё снаружи, в буре, слушающему это.
Я задумался, кто быстрее сойдёт с ума, я или Джек Макмастерс.
— Рад, для разнообразия, какой-то настоящей компании, — пояснил он, улыбнувшись. Он сел с нами за стол, перетасовал колоду карт, затем предложил их нам. — Играете?
— Не очень…
Дженис пнула меня под столом. — Немного, — сказала она. — Довольно сносно.
— Замечательно. — Он раздал три покерных руки. Никаких предложений ставок. Мы сели играть. Тут я осознал, что мы с Дженис до сих пор остаёмся насквозь промокшими. В замешательстве мы как-то позабыли про этот пустяк.
Она чихнула. Тогда Макмастерс поднялся из-за стола и принёс нам обоим кофе, который мы с благодарностью выпили.
— Простите, — сказал он. — Иногда я забываю о манерах. Бывает, что человек забывает, на что это похоже — быть со своим сородичами — я хочу сказать, людьми. — Он усмехнулся и сделал непонятный жест. — Что я хочу сказать, у нас не бывает много клиентов в это время года — или в любое другое, если уж на то пошло.
— Нас?…. — уточнила Дженис.
— Только я. Только я один здесь. — Старик ткнул себя в грудь. — Только трое нас. — Казалось, ему было трудно произнести что-то ещё. Наконец он справился: — Моя Лоретта не так давно скончалась.
— Сожалею, — сказал я. Это всегда говорят. Сожалею. Бесполезная формула, не исцеляющая ран. — Должно быть, здесь одиноко.
— Мистер, — с ударением сказал Джек Макмастерс, тыча в меня пальцем через стол, — что бы вы ни слыхали о наслаждении одиночеством, никогда этому не верьте. Люди, что живут вокруг. Жизнь, дыхание людей. И любовь. И быть молодым. Тогда ещё остаётся надежда. Что бы ни было не так в вашей жизни, ещё есть шансы, что вам удастся её изменить. Ещё не слишком поздно. Возможности ещё не исчерпались. — Он посмотрел в окно, на бурю. — Завидую вам обоим, — тихо произнёс он.
Под столом я коснулся руки Дженис и она не стала вырываться. Я пытался оценить чувства старика, но не сумел. Мне показалось, что он сдерживал гримасу, будто от острой боли. Потом он поднялся и отправился за новым кофе. Он вернулся с подносом пончиков.
— За счёт заведения. Берите, сколько хотите.
Дженис и я осторожно взяли по одному. Мой оказался чёрствым. Я ничего не сказал.
— Надолго ли планируете остаться? — спросил Макмастерс.
— Ненадолго, — ответил я. — Скоро нам нужно будет уходить. — Тут мне пришло в голову, что в турпоход не берут много денег и, вполне может быть, что у меня с собой не хватит, чтобы снять номер даже на одну ночь.
— Вы же не намерены тащить свою прелестную жену в этот хаос. — Он указал на бурю.
— Вообще-то, мы заблудились, — сказала Дженис. — Мы с радостью останемся.
Я вытащил кошелёк и потряс его, надеясь, что она увидит, а Макмастерс нет.
— Внесезонные тарифы, уценка за всё это, — заявил старик. Он снова встал и подошёл к окну, всматриваясь в ночь. Вспыхнула молния, озарив его лицо. — Чёрт, да оставайтесь бесплатно…
— Мы не хотели бы злоупотреблять…
— Сэм, — шепнула Дженис. — Какой же ты толстокожий. Он говорит нам, что нуждается хоть в каком-то обществе…
— Взгляните на это, — обернувшись, внезапно сказал хозяин отеля «Паловерде». Он вытащил из кармана пиджака целый ком банкнот. — У меня такого добра ещё полно. Так что, поверьте, ваши деньги мне не нужны. Похоже, вы люди хорошие, приятные, живущие достойной жизнью, полной надежд и… возможностей. Поэтому, прошу, останьтесь с Джеком Макмастерсом. За счёт заведения. Теперь расскажите мне, чем занимаются люди вроде вас, когда не блуждают по пустыне?
Я кратко объяснил, что мы оба аспиранты, Дженис кандидат философских наук, а я скоро получу магистра искусств.
— Учёные, так? Лоретта тоже была кем-то вроде учёного. Ну, по правде говоря, у неё не было степени или чего-то такого. Да и в школе не училась. Но она читала книги. Её очень интересовали местные обычаи. Индейская дребедень. Это было у неё в крови.
— О… — я подавил желание высказаться больше, ощутив себя астрономом, столкнувшимся с «О, моя жена тоже была космическим учёным. Она всё время гонялась за летающими тарелками».
— Моя Лоретта частично происходила от хопи. Да ещё немножко мексиканской крови. Она уходила на много дней в пустыню, разыскивая затерянные индейские кладбища и тому подобное. Одно
