Может быть, из глупого упрямства я не замечала его отношения. Но как я могла не понять собственных чувств раньше?!
— Из твоих речей мне не ясно только одного, — сообщил Тиль. — Чего же ты хочешь?
— Погладить тебя, — выдала я прежде, чем сама поняла, что сказала. Тиль от неожиданности отпустил мою руку. Потом линезец откинулся на подушку и от души рассмеялся. Я едва удержалась от того, чтобы не потянуться к нему без разрешения.
— Юсти, — наконец, выдавил Тиль. — Да ведь если ты станешь моей, тебе придется не только гладить.
Надо было возмутиться слову «придется», но я потеряла нить еще на «моей». Он специально сказал именно так? Чтобы у меня не осталось сомнений по поводу его намерений?
— Не только? — спросила я озадаченно. Тиль с сочувствием покачал головой. В глазах его плясали смешинки.
— И обнимать будет можно? — предположила я.
— Это для начала, — уведомил линезский принц.
— И целовать? — продолжала дотошно допытываться я.
— Вынужден сообщить, что это тоже не весь перечень.
Тиль с интересом проследил за тем, как я краснею.
— Знаешь ли, я не уверена, что целуюсь достаточно хорошо.
То есть, какой-то опыт все же есть? Ну-ка, ну-ка, расскажи поподробнее, кто это успел вперед меня? Только не говори, будто целовала в шейку этого наглого гусака!
— Наглого?!
— Он посмел сидеть у тебя на руках! И голову класть тебе на плечо. А ты еще зовешь его моим именем, — припечатал Тиль. Я покраснела еще сильнее прежнего. Села на край кровати. Тиль с интересом ждал, что будет дальше. Потом убрал прядь волос с моего лица, погладил по щеке. Такое теплое прикосновение. Я перехватила его руку. Спросила почему-то шепотом:
— Тиль, а можно сейчас?
— Что? — так же шепотом спросил он.
— Поцеловать, — пояснила я. Зеленые глаза снова вспыхнули. Не дожидаясь ответа, я потянулась к нему. Тиль мягко взял меня за плечи, коснулся моих губ, словно давая привыкнуть к себе. Меня окутало теплом, от которого стало так хорошо… губы мои дрогнули. Тиль снова коснулся их нежным поцелуем, почти невесомым, как обещание, будто дразнился. А потом притянул к себе, сжимая так крепко, что я поняла: теперь действительно поздно убегать. Да я и не хотела. Тиль поцеловал меня уже по-настоящему. Требовательно, горячо, до медовых кругов перед глазами.
— Ну вот, стоило тебя спасать, чтобы потом голову открутить? — послышался от двери мрачный голос. Я отпрянула от Тиля, поспешно прикрывая рот ладонью. На губах осталась влага. Тиль выпустил меня из объятий, но тут же перехватил за руку, демонстрируя полное отсутствие раскаяния за неподобающее поведение.
— И руки оторву, — словно советуясь с самим собой, решил Верс.
— Ты все не так понял, — сообщил Тиль. — Ее высочество принцесса Юстина пожелала удостовериться, что я — истинно линезский принц, а не подделка. И подошла к проверке со всем тщанием.
Верс уставился на нас тяжелым взглядом.
— И каково заключение ее высочества?
Я откашлялась.
— Это совершенно точно принц Тиль Линезский.
— Хорошо, что нам проверять не пришлось, — послышался из коридора голос Ланса.
— И то правда, — согласился Верс все с тем же мрачным выражением. — Не хотелось бы вернуть Вигнару вместо сына снежную бабу.
— А если принц вдруг начнет кукарекать по утрам — скажем, что это все дурное влияние Нейта, — добавил Ланс.
— Очень смешно! — донесся до нас голос Нейта. Да они там все, что ли, собрались?! Я почувствовала, что в очередной раз заливаюсь румянцем.
* * *
Я пила на кухне чай с мясным пирогом, который принес кто-то из горожанок. Маги не обсуждали случившееся между мной и Тилем. Но я все равно помалкивала. Стоило мне осознать, что своим поведением я нарушила все мыслимые правила, как на душе стало совсем скверно… Я ведь практически призналась Тилю, опередив его даже в выражении намерения. А он… оставил мне лазейку на случай, если я пойму, что поспешила? Ведь нас слышали все обитатели дома. И это все равно, что скандал! Видно потому маги и поддержали шутливый тон линезского принца. Дали нам время разобраться.
Удостоверившись, что Тиль пришел в себя и способен шутить и подначивать, я успокоилась. И не жалела о случившемся разговоре. Но… оказывается, не все так просто. Будущее не стало определенней. Мне хотелось большего. Сказать Тилю другие слова. Услышать от него — другой ответ.
В комнату вошла Регина, за ней — хмурый Верс.
— Хватит носиться туда-сюда. Лорин сказал тебе тоже нужно укрепляющее. Вот и выпей, — потребовал он. Регина уселась за стол напротив меня. Плантаго поставил перед ней кружку с чем-то, мало напоминающим ароматный чай. Регина вздохнула.
— Я же целительница… — начала она.
— Вот именно, — отрезал Верс, — а за собой не следишь. Пей давай.
Запах от напитка шел такой, что я бы тоже засомневалась: действительно ли стоит пить. Регина вздохнула. Под нашими взглядами: пристальным — Верса и полным сомнения — моим, женщина пригубила напиток.
— Сладко, — заметила она.
Я смотрела на них и чувствовала, как в душе начинает пробуждаться утихшая было тревога. Между этими двоими, без сомнения, нет секретов. Они знают, что любят друг друга. Это видно даже человеку, который мало с ними знаком. Но… они до сих пор не женаты. Значит, одного признания недостаточно…
Я постаралась отогнать сомнения.
— Верс, — позвала я. — А феи действительно ничего тебе не предложили? Они даже у меня спросили, чего я хочу.
И наверное, я могла бы сказать, что хочу замуж за линезского принца. Вдруг волшебные существа смогли бы выполнить и это желание. Но это… было бы нечестно, что ли.
Плантаго пожал плечами.
— Не стал бы я загадывать никаких желаний, — процедил он. Что-то в его словах было такое… безнадежное.
— А я задала им вопрос, — сообщила вдруг Регина. Верс выгнул бровь. Целительница хитро взглянула на него.
— Какой? — не выдержал Верс.
— Видят ли они, кто у нас родится. И они сказали, что наш сын станет славным стихийным магом.
Повисло молчание. Регина допивала отвар. Выражение лица Верса менялось. Оно словно становилось моложе. Уходила какая-то глухая, застарелая боль. Я вспомнила слова Регины о том, что Плантаго считал отсутствие детей наказанием. Не знаю, что случилось в прошлом, но, кажется, маг все это время боялся, что Регина и ребенок окажутся в опасности.
Пирог так и не был доеден. Чай безнадежно остыл. Регина и Верс ушли, в дом городского мага то и дело заглядывали местные жители, я неизменно слышала вопросы о «здоровьице госпожи Регины», а иногда и что-нибудь вроде: «Как там тот мальчик? Уж очень плохо выглядел, бедняга».
