– Дай, пожалуйста, пройти. Сколько раз говорить: он – беглый пациент. Я просто хочу вернуть его обратно в палату.
Медсестра готовилась осыпать его едкими фразами, видимо, ей было больше нечего делать сегодняшней ночью. Как вдруг, открыв рот, она замерла, уставившись на Дэниса:
– Ты сказал мне “пожалуйста”? С чего это стал таким вежливым? − удивленно воскликнула медсестра. – Да тебя всего трясет! Ты что, заболел?
– Нет, просто замерз, – Дэнис врал неумело, загнул назад уши, как провинившийся ребенок, и испуганно посмотрел на Николаса. Этого как раз делать не стоило. Взгляд медсестры тут же переместился на вороного депоса. Кончики ее ушей были чуть выше его плеча. Нависнув над ней скалой, он выглядел по меньшей мере устрашающе.
– Это не тот ли пациент, о котором несколько дней назад предупреждал Нил…
Кажется, медсестра заметила руку в кармане, в которой вороной депос сжимал пистолет, она метнула быстрый взгляд на Дэниса и сделала шаг назад. В ее глазах читался знакомый ужас. Пятяcь, медсестра задела поднос на стойке, опрокинув его на пол с немыслимым грохотом. А потом она уже неслась, едва не падая на каблуках, и исчезла за дверью дежурки. Оттуда донесся ее взволнованный голос, к которому присоединились крики разбуженных посреди ночи санитаров. Николас невольно перевел взгляд туда, куда она пялилась несколько секунд назад – на штаны Дэниса. В паху, заметное даже в тусклом свете коридорной лампы, расползлось мокрое пятно.
В своем воображении Николас продумал план до мельчайших деталей: как они с охранником вернутся в здание клиники, что будут говорить, если к ним пристанут с расспросами санитары, как откроют центральные ворота, после чего сбегут через пожарную дверь. Николасу пришлось бы тащить паренька с собой, если потребуется − под дулом пистолета, чтобы никто не отрезал им путь, пока они будут бежать через парк до машины. Может, ему не придётся везти своего заложника до Одары, Николас высадит его где-нибудь неподалеку от клиники, в ближайшее время попытается связаться с ним, вернуть машину. А если быть совсем наивным – каким-то чудом, после того как возвратится на службу, отблагодарит за содействие. Нет, Николас в любом случае хотел бы его поблагодарить. Ведь в этой сказке Дэнис своим появлением спас ему жизнь… Кто же знал, что в реальности этот блистательный план будет испорчен впечатлительным педиком, напрудившим в штаны. Дэнис сжался под взглядом Николаса, нос и кончики ушей паренька вспыхнули краской.
– Я шел в кусты, чтобы отлить, когда нашел вас, – изрек он, печально опустив глаза в пол. – Вы наставили на меня пистолет, я ничего не смог поделать!
Слезы брызнули из глаз Дэниса одновременно с тем, как целая армия санитаров заполнила коридор. Николас подавил тяжелый вздох. Как он устал от этого дурдома.
– В твоем ружье нет патронов, и я надеюсь, ты не станешь делать глупостей, – сказал он едва слышно пареньку. Дэнис кивнул. Тогда вороной депос наставил на санитаров пистолет. Их было шестеро, включая медсестру, которой не посчастливилось выйти на дежурство этой ночью.
– Руки! – закричал Николас, представив, что он снова на службе и эти депосы – задержанные, а он имеет полное право указывать им, что делать. – Оружие бросить! Под оружием я имею в виду шприцы, все, что у вас есть в карманах. Всё на пол! Вот так! А теперь к стенке, живо!
Если бы потребовалось, он бы выстрелил в воздух, чтобы они отбросили сомнения насчет серьезности его угроз. Ему оставалось надеяться, что они не решатся проверить, блефует ли он, и им было ничего не известно о неисправности маленькой пушки, подаренной Расселом. Николас ни за что бы не предположил, что ситуация примет такой оборот. Теперь медсестра смотрела на него умоляющими глазами. Санитары выстроились в ряд у стены, некоторые заложили руки за голову, другие оглядывались, не торопились выполнить его указания. Дэнис все еще дрожал, стоя рядом с вороным депосом. На его стороне охранник чувствовал себя в безопасности, окончательно смирившись с ролью соучастника. Они были не единственными присутствующими в коридоре – разбуженные шумом, из-за косяков дверей выглядывали пациенты. Те, кто был посмелее, выходили в коридор. В полумраке, озаренном единственной лампой, Николас узнал Бэнко, косящегося на него круглыми глазами. Кто-то рассмеялся. “Ник поработил големов”, – прошептал парень, который на уроке арт-терапии изображал шамана. “Эта ищейка еще безумнее, чем кажется”, – то был Лисер. У него, так же как и у санитаров, в глазах поселился страх.
– Мне нужна куртка и ботинки, – обратился Николас к пациентам. – Там, в моей палате, в шкафчике. Бэнко, достань, пожалуйста, Дэнис, возьми у него.
Дэнис подчинялся его просьбе с рвением безропотного слуги. Ноги Николаса были изрезаны в кровь от беготни по парку, но он не чувствовал боли, когда пытался втиснуть их в ботинки. С помощью Дэниса вороной депос натянул куртку, в помещении ему сразу стало жарко. Он решил, что это знак – больше медлить нельзя.
– Сейчас один из вас дойдет со мной до ворот. Мне нужно, чтобы они были открыты. В случае, если вы предпримете хоть малейшую попытку меня задержать или вызовете полицию, я прикончу заложника. Все ясно? Всем?
Николас решил взять с собой Дэниса. Оставалось надеяться, что от паренька больше не стоит ждать неприятностей. Николас обернулся на пациентов, тех депосов, с кем он делил месяц заточения. Его сердце дрогнуло, когда он встретился со взглядом янтарно-желтых глаз. Еромана с трудом можно было заметить: он стоял поодаль, у подоконника, как и остальные, разбуженные ночью, выглядел взъерошенным и сонным, словно не он сегодня привел Николаса к незапертой пожарной двери и исчез, растворившись в темноте свободы. Казалось, рыжий пациент смотрел на Николаса без интереса, словно сквозь него. Но его глаза не были потухшими. В них читалась насмешка, будто он уже знал, что у Николаса ничего не выйдет – эта попытка все равно что прыжок, ускоряющий падение в бездну. Кому, как не Ероману, было известно о неудавшихся побегах.
– Ероман тоже пойдёт со мной, – нарушил тишину голос Николаса.
Это было справедливо. Ведь из-за Еромана Николас и оказался здесь. Рассел понятия не имел, что приманка, заготовленная для того, чтобы загнать напарника в ловушку, оказалось такой безупречной. Приманка в виде рыжего парня с неуклюжей походкой и странными глазами, от одного взгляда которых шерсть на теле вставала дыбом, а сердце начинало тревожно биться. Это нельзя было описать словами – словно ты столкнулся с чем-то, за один миг разрывающим обыденность привычной реальности в клочья. С призраком или пришельцем. С чем-то, во что невозможно было поверить. И чему не место здесь.
Голос этого существа Николас слышал лишь раз на видеозаписи с допросом, которую принес Рассел. До того как Ероман вцепился следователю в горло и его увели полицейские, он закричал… Для кого-то его слова сольются в нечленораздельный бред, но Николас знал, что то было ругательством, переводящимся: “идите к дьяволу”. Слова на древнем наречии, давно стертом из памяти депосов, но знакомом Николасу из детства – язык, на котором говорил старый гнолл. Заменив родителей, Джипс многому научил маленького Ники, на своем примере показав, каково приходится странникам во враждебном депосском мире. Джипс был не единственным чужаком.
