– Да, – заявил Серл, – я всегда ее ем.
– Больше того, – продолжил Мейсон, – вы даже сгрызли костиот баранины!..
Серл смотрел на адвоката, не в силах что-либо произнести отужаса.
– Когда вы задумаете совершить следующее убийство,постарайтесь проделать это поаккуратнее, Серл, – посоветовал с каменным лицомадвокат. – Вы совершили роковую ошибку, выбросив из тарелок в мусоропроводабсолютно все, забыв, что, как правило, от баранины остаются кости.
Мейсон с улыбкой повернулся к судье Кноксу.
– Это все к тому, – сказал он, – что, когда Олден Лидс зашелв квартиру, Хогарти уже был мертв. Считаю, что Миликант и Хогарти – это один итот же человек. Он шантажировал обвиняемого, и поэтому нет ничего необычайногов том, что обвиняемый хотел завладеть бумагами, которые, по его сведениям,находились у убитого, и таким образом избежать их огласки. Хотя надо признать,что действовал незаконно. Поскольку обвиняемый обыскивал квартиру, там, естественно,остались отпечатки его пальцев – он же очень старался найти эти документы!..
– Но, – вскричал вскочивший с места Киттеринг, – эти бумагиговорили о том, что он покушался на убийство Билла Хогарти, украл у негодобытое золото и…
– Да нет же, – с улыбкой возразил Мейсон. – В тех бумагахречь шла совершенно о другом. Обвиняемый нашел их, и они уничтожены.
Сказав это, адвокат сел.
– Это ложь! – вскричал Серл.
– Ваша честь! – подхватил Киттеринг. – Я протестую…
Мейсон повернулся к Киттерингу:
– Если бы вы хотели найти настоящего преступника, а непытались все свалить на невиновного только потому, что уже начали его обвинять,вы бы работали вместе со мной, а не мешали мне… Когда Хогарти получил тотпервый чек, банк вынужден был его оплатить, но, заподозрив шантаж, кассирзаписал номера банкнотов. После убийства Хогарти эти деньги оказались у Серла.Я даже думаю, что они и сейчас у него с собой.
Судья Кнокс объявил двадцатиминутный перерыв, но не успелдоговорить, поскольку Серл закричал:
– Я отказываюсь быть свидетелем обвинения! – и, пройдя череззал, вышел в дверь, ведущую в судейскую комнату.
Судья Кнокс крикнул помощнику шерифа, охранявшему Лидса:
– Догони его! Верни назад! Не сиди как дурак!
Помощник шерифа бросился выполнять приказание.
Мейсон чиркнул спичкой о подошву своего ботинка и прикурил.Делла Стрит с силой сжала его запястье.
– Ну, шеф, – сказала она, – я могла бы в вашу честь сплясатьна судейском столе джигу.
– Не следует так волноваться, – успокаивал Мейсон. – Будьболее безразличной. Покури. Помни о том, что на нас смотрят люди. Сделай вид,что можешь вытащить из шляпы зайца, когда угодно и где угодно. Так как насчетсигареты?
– Дайте мне докурить свою, шеф, – сказала Делла. – Чтобы неукорачивать себе жизнь, не буду закуривать целую. Зачем вы сказали, что ОлденЛидс, обнаружив мертвого Хогарти, обыскивал квартиру?
– Я хотел объяснить, откуда там взялись отпечатки егопальцев, – ответил адвокат. – Я тоже хотел намекнуть Эмили Миликант о Хогарти.Я…
К столу в бешенстве подбежал Киттеринг, и адвокат умолк.Помощник прокурора так негодовал, что едва мог говорить.
– Дьявол! Что вы имеете в виду… За это вас могут лишитьправа на адвокатскую практику! – набросился он на Мейсона.
– За что? – изумился адвокат.
Негодующим жестом Киттеринг указал на Гертруду Лэйд.
– За эту девушку! – бушевал он. – Ее не было тогда вресторане, как и меня. Один следователь сказал мне, что это ваша телефонистка.
– Это точно, – спокойно подтвердил Мейсон, выпуская облакотабачного дыма.
– Это у вас не пройдет! – продолжал бушевать Киттеринг.
– Почему?
Киттеринг прорычал:
– Потому что это незаконно. Неэтично! У меня просто нетслов!.. Я считаю, что это – неуважение к суду! Я пойду к судье Кноксу и объяснюему всю схему вашей защиты.
И Киттеринг зашагал по направлению к двери в судейскуюкомнату. Мейсон невозмутимо посмотрел ему вслед и с наслаждением затянулсясигаретой.
– Шеф, – шепотом сказала Делла Стрит, – вы не думаете, чтосудья Кнокс расценит это как неуважение к суду?
– Мне безразлично, как он это расценит, – ответил Мейсон,кладя ноги на стоящий перед ним стул. – Это будет означать, что наступило времяпоговорить с ним начистоту. Каждый раз, когда мы ведем дело, используянеобычные методы дознания, нас пытаются затащить в Комитет по обжалованию или вколлегию адвокатов. Ну да черт с ними! Время нас рассудит.
– Но, шеф! – вздохнула девушка. – Это…
Мейсон прервал ее, кивнув в сторону двух помощников шерифа,которые до этого ввели в зал Эмили Миликант. Теперь они о чем-то тихоразговаривали с Олденом Лидсом.
– Посмотри на них, Делла, – попросил адвокат. – Онииспользуют все ту же, прежнюю тактику. Сейчас они рассказывают Лидсу о том, чтоЭмили Миликант во всем призналась и что задерживать его дальше не имеет смысла.Они считают, что имеют право болтать эту никому не нужную чепуху, как этоделаем мы, специалисты по темным делам. Но черт с этим. Я…
Он замолчал, поскольку в дверях судейской комнаты появилсяозабоченный судья Кнокс и сказал что-то секретарю. Тот подошел к Мейсону:
– Судья хотел бы немедленно видеть вас в судейской комнате,мистер Мейсон.
Адвокат отобрал у Деллы свою сигарету и сказал:
– Подожди меня здесь! Если тебя о чем-нибудь будутспрашивать, ничего не отвечай и тем более не пытайся что-либо объяснять.
Мейсон прошел через зал, наполненный неразборчивымбормотанием взволнованных голосов, чувствуя на себе вопросительные взглядысобравшихся в зале.
Судья Кнокс сказал:
– Мистер Мейсон, мистер Киттеринг выдвинул против васобвинение такой тяжести, что мне необходимо услышать от вас объяснения, передтем как предпринимать какие-либо шаги. Если данное обвинение справедливо, этоне только неуважение к суду, но и грубое нарушение профессиональной этики.
Усевшись поудобнее и положив ногу на ногу, Мейсон глубокозатянулся и проговорил:
– Обвинение справедливо.
– Вы имеете в виду, что специально привели эту девушку всуд, что она работает у вас и что ее не было в ресторане?
– Это так, – подтвердил Мейсон и через некоторое времядобавил: – Здесь было много пустых споров насчет профессиональной этики. Я будурад откровенному разговору.
