Недавно обнаружила пропахший мочой конверт с давно забытым счетом, направленным на имя Джека Холла, и пластиковый стакан, заполненный кошачьими экскрементами. Теперь такие абсурдные находки меня не удивляют. Куда делась Ирма, последняя из маминых помощниц? Энн Майер, или, как мы называем ее, “вторая дочка” мамы, сообщила, что Дороти не пускала Ирму в дом. Розовый ковер весь провонял. Не хочу, чтобы полуголый Дьюк играл на ковре, который весь покрыт кошачьими какашками. Я решила выманить маму из дома – сходить с ней к ее обожаемому Рэнди. Когда мы вернулись, дом сиял.
Мама проковыляла на кухню, то и дело приваливаясь к стенам.
– Где я? – вздохнув, она села на диван. – Я не понимаю, где я. Это ведь не мой дом. Или мой? Я помню, что я здесь когда-то была, но я же тут не живу, верно? И кот этот – тоже чужой, хоть и похож на моего. Неужели мы тут живем? Ничего не понимаю. Если ты сейчас уйдешь, я буду по тебе скучать, потому что тебя не будет рядом. Погоди-ка, кажется, я поняла. Мы в гостиной, да? Все равно как-то странно. Вот что я тебе скажу: я буду по тебе скучать. Хорошо бы мы с тобой жили вместе. Я боюсь оставаться одна, мне нужен хоть кто-нибудь рядом. А знаешь, почему я боюсь? Потому что не очень-то понимаю, кто я. Но я останусь тут, да? А что потом? Не очень представляю, как мне дальше жить. Но я буду стараться. Правда, чтобы все встало на свои места, понадобится немало времени. Верно?
Два подарка и поцелуй, 2003 год
Я обедала вместе с Нэнси Мейерс. После съемок дебютного фильма “Ловушка для родителей” с Линдси Лохан в главной роли Нэнси стала одной из самых известных женщин-режиссеров в индустрии. Вторым ее фильмом стал “Чего хотят женщины” – блокбастер с бюджетом в 374 миллиона долларов и Мелом Гибсоном в главной роли.
Я же зарабатывала больше денег, покупая и продавая недвижимость, чем снимаясь в кино. У меня подряд вышло несколько провальных лент – “Долина Теннесси”, “Другая сестра”, “Отбой” (тут я выступила и в роли режиссера) и “Город и пригород”. Все они провалились в прокате и не понравились критикам. Меня можно было списывать со счетов и как актрису, и как режиссера.
За обедом Нэнси начала рассказывать о своей новой идее – недавно она начала обдумывать историю о разведенной сценаристке Эрике Барри, которая влюбляется в Гарри Сэнборна, владельца звукозаписывающей компании и знаменитого ловеласа.
Пока Нэнси говорила о сценарии, я решала, что же мне делать со своей жизнью. Может, профессионально заняться недвижимостью? Но тогда мне понадобится инвестор – я не хочу ремонтировать дома, в которых мы с Декс и Дьюком живем, только чтобы через год выставлять их на продажу.
Когда Нэнси наконец недвусмысленно дала мне понять, что видит в роли Эрики Барри меня, а в роли Гарри – Джека Николсона, я очнулась от своих мыслей:
– Погоди-ка, ты сказала Джека Николсона? Извини, но это невозможно! Джек никогда не согласится играть моего возлюбленного в романтической комедии. Ты отличный сценарист и режиссер, и я страшно польщена, что ты решила предложить роль Эрики мне, но Джек-то на роль Гарри ни за что не согласится! А значит, и финансирование ты под этот фильм не найдешь. В общем, не хочу тебя обнадеживать – мне кажется, что этот фильм никогда не увидит свет.
Я ушла, будучи полностью уверенной в собственной правоте. Я даже немножко разозлилась на Нэнси – ну зачем она мне вообще рассказала об этом фильме? Я не хотела предаваться пустым мечтам, но удержаться было сложно.
А спустя полтора года мы с Джеком приступили к съемкам фильма “Любовь по правилам и без”.
В последний вечер съемок, когда я выходила из парижского отеля “Плаза Атени”, меня окружила толпа репортеров – они-то надеялись увидеть Кэмерон Диаз, которая тоже остановилась в отеле, или Джека Николсона. Но им пришлось удовлетвориться Дайан Китон – или, как это было заявлено в моем приглашении на показ осенней коллекции “Валентино”, Дайан Лейн.
Фильм снимался долго, почти полгода. После финального дубля Джек обнял меня на прощание и сказал что-то насчет того, что он хочет со мной чем-то поделиться. Мы попрощались и разошлись каждый своей дорогой. А спустя два года мне пришел чек с огромной для меня суммой с множеством нолей – процент от продаж “Любви по правилам и без”. Но у меня в договоре о начислении мне процента от продаж ничего не говорилось! Наверное, произошла какая-то ошибка. Я позвонила своему агенту, и тот сказал мне, что деньги прислал Джек Николсон. Джек? Тогда-то я и поняла, что он имел в виду, когда говорил про необходимость “поделиться”. Он поделился со мной частью своих прибылей от продажи копий фильма.
Джек – непредсказуемый и неоднозначный человек. Помню, однажды мы снимали сцену в пляжном доме Эрики. В сценарии она описывалась так: “Эрика и Гарри, промокшие под дождем насквозь, вбегают в дом и торопливо закрывают окна и двери. В небе сверкает молния, и в доме пропадает электричество. Чиркает спичка – они зажигают свечу, за которой следует еще одна, и еще одна. Эрика оборачивается и видит, что на нее смотрит Гарри. Прежде чем оба из них успевают опомниться, они оказываются друг у друга в объятиях и целуются”.
Для меня, Дайан, поцелуй был символом того, что Эрика нашла то, что давным-давно потеряла. “ Извини, – говорит Эрика”. “За что? – спрашивает Гарри”. “За то, что поцеловала тебя”. “Нет, милая, это я тебя поцеловал”.
Потом по сценарию Эрика целует Гарри.
Я вдруг понимаю, что совершенно забыла следующую свою реплику.
– Черт, забыла, что я должна сейчас говорить?
– Этот поцелуй за мной, – подсказывают мне.
То есть я, Эрика Барри, беру на себя инициативу и целую Гарри. Вроде бы понятно. Как только мы попробовали снять сцену еще раз, я опять забыла свою реплику.
– Извините, не понимаю, что это со мной. Как там она говорит?
– Дайан, ты должна сказать “Этот поцелуй за мной”! – прокричала мне из режиссерского кресла Нэнси.
– Да-да, точно. Конечно. Извини, Нэнси. Давайте попробуем еще раз.
И так это продолжалось на протяжении следующих десяти минут. Я не понимала, что со мной происходит. Единственное, что твердо сидело у меня в голове – мысль, что я должна не забыть поцеловать Джека. То, что я, как персонаж чужой истории, имею право целовать Джека Николсона, совершенно вскружило мне голову. Я забыла, что мы снимаем фильм. История, придуманная Нэнси, становилась и моей историей – историей о том, как я целовала Джека Николсона. Что самое прекрасное: Джек был вынужден целовать меня с таким же удовольствием, с каким я целовала его. Не знаю, что он сам думал по поводу этой сцены. Знаю только, что одно его присутствие заставляло меня чувствовать порхание пресловутых бабочек в животе. Сценарий тут был ни при чем – это все Джек, и его необъяснимое очарование.
