Против развития и на Балканах столь ужасной для Австро-Венгрии и Болгарии позиционной войны с точки зрения общих интересов Центральных держав не приходилось много возражать. Если этим болгарские войска связывали значительные силы Антанты, то тем самым они оказывали большую услугу общему делу. А возможность была налицо. Были данные рассчитывать, что Антанта не захочет добровольным очищением или из-за применения недостаточных сил подвергнуться опасности повторного и тяжкого морального поражения, какое она только что понесла на Дарданеллах. К тому же можно было не бояться неудачи, раз болгарам была оставлена хотя бы небольшая поддержка немецкими частями. Свойства местности на линиях, достигнутых войсками Макензена, исключительно благоприятствовали обороне. Если противнику в Вогезах, на Карпатах или на Изонцо при подобной же обстановке не удавалось достичь решительных результатов при величайшем напряжении, то здесь, где на стороне обороняющегося были климат и другие обстоятельства, конечно, можно было рассчитывать на то же самое.
На постоянных позициях 1-я болгарская армия – генерал Бояджиев – двумя болгарскими пех. дивизиями и одной кавалерийской бригадой располагалась от Охридского озера через Монастырь, где находился приданный к ней немецкий отряд, и дальше вдоль греческой границы южнее и юго-восточнее Прилепа. Части для обеспечения флангов она двинула на албанскую территорию у Дибры и Эльбасана. 11-я армия – генерал от артиллерии фон Галльвиц – держалась у греческой границы с 2 немецкими дивизиями и 1,5 болгарскими от Натьи до Беласика – Планины к северу от озера Додран. Позади ее в резерве у Белеса и Стипле располагался немецкий Альпийский корпус. 2-я болгарская армия – генерал Тодоров – с тремя болгарскими дивизиями выдвинулась на линию Струмица – Еникиой – Петрич – Неврекоп. Невключенные сюда немецкие части, перешедшие в октябре Дунай, частью были расположены на отдыхе по квартирам в южной Венгрии, частью уже были переброшены на Западный фронт. Вместо требуемой в договоре болгарами целой германской дивизии с их согласия была отправлена к Черному морю только усиленная бригада 101-й дивизии; обстановка здесь допускала это уменьшение. Со стороны германских частей, оставленных на Балканах у болгар, сделано было все, что только было можно, чтобы в обстановке позиционной войны оказать поддержку в самом широком размере своим боевым союзникам, которые для такого типа войны не подходили ни по своему темпераменту, ни по своему вооружению и обучению. Если результаты поддержки давали о себе знать, только мало-помалу, то главная вина должна быть отнесена на долю тех затруднений, которые вызывались взаимным незнанием языка учителей и учеников.
Переход греческой границы из района постоянных позиций был временно разрешен только летчикам в отместку за англо-французский воздушный налет на Битоль или в случае, если этого безусловно требовала тактическая обстановка. Такое ограничение отвечало духу тактичного отношения к затруднительному положению греческих короля и правительства, как вообще подобное отношение играло определенную роль при многих решениях во время Балканской операции. Но предпочтение ему перед военными соображениями никогда не допускалось. Во всяком случае, начальник Генерального штаба признавал необходимым всюду считаться с указанным отношением, раз оно не вредило военным интересам. В серьезные минуты король и правительство остались верны тому слову, которое они дали Германии. А последняя имела не слишком много друзей, чтобы позволить себе с легким сердцем отнестись к тому единственному, и притом, по крайней мере, такому другу, который уже показал свою способность на бескорыстные акты.
VIII. На переломе годов 1915–1916
Операции 1915 года приняли другой оборот, чем это ожидалось в начале боевого года.
От задачи вести операции на западе столь решительно, чтобы французам и англичанам не оставалось надежды повернуть ход событий в свою пользу раньше, чем Франция истечет кровью, от этой задачи пришлось отказаться. Меньшая боевая продуктивность союзных войск, вызванная скорее внутренним состоянием двуединой монархии, чем врагом, помешала такому осуществлению. Из-за этого на западе пришлось довольствоваться удержанием достигнутой линии фронта. Это блестяще удалось, благодаря удивительной выдержке немецких войск, – той выдержке, которой в прошлом, наверно, нет ничего равного и которую будущее также едва ли увидит. Тот могучий поток сил, который из духовного запаса подавляющей массы народа достигал тогда полководца, играл при этом исключительную роль.
На востоке поставленные цели были достигнуты. К нам не могла относиться задача уничтожения вооруженной мощи России в ее целом. Держались рамок возможного, ограничиваясь лишь тем, чтобы вызвать вряд ли излечимый в ближайшее время паралич ударной силы колосса. Раз командование и войска Центральных держав на востоке выполняли свою обязанность, какой-либо серьезной здесь опасности бояться уже не приходилось. Еще далекие, но уже ясно видимые зарницы возвещали грозу надвигавшейся на царство революции.
Союз с Болгарией и разгром сербской армии открыли дорогу на юго-восток. Будущая угроза первой или Дарданеллам была, по-видимому, одновременно с этим устранена.
Австро-Венгрия получила исключительное облегчение: сербская опасность исчезла, румынская – сведена до минимума. Тактика, намеченная против Италии, оправдалась превосходно. Не было оснований сомневаться, что она так же оправдается и в будущем.
Базируясь на эти успехи, надлежало для хода операции в наступающем боевом году сделать нужные заключения.
Австрийское главное командование не замедлило сделать это в той форме, что в середине декабря 1915 года оно предложило проект наступления на Италию.[172]Чтобы подготовить для этой цели необходимые австро-венгерские силы, оно предлагало предоставить ему девять немецких дивизий сверх уже находящихся в Галиции германских частей, чтобы иметь возможность снять австро-венгерские части с Галицийского фронта. И связи с этим на Итальянском фронте создавался проект произвести прорыв из Тироля в юго-восточном направлении, держась правым крылом, приблизительно, линии Триент – Скио. Австрийское главное командование надеялось этим путем заставить очистить сильно выпуклый выступ неприятельских позиций в северо-восточной Италии, а может быть, далее и отрезать его. Сделавши Италию таким образом «совершенно безвредной», обещали освободившиеся силы, которые австрийским Главным командованием во всяком случае учитывались слишком высокой цифрой около 400 000 человек, передать для какого-либо решительного шага на Западном фронте.[173]
