— Всего наилучшего, сэр.
Он вышел из кабинета размашистым шагом. Кровь шумела у негов ушах. Никогда в жизни Джек не был в такой ярости, никогда не терялсамообладания до такой степени.
Он подверг риску все свои сбережения в приступе безудержногогнева. Если он сию же минуту не заставит себя обдумать происшедшее, обдуматьбыстро и взвешенно, будет слишком поздно спасать положение. Нужно сделатьКарьеру контрпредложение, достаточно убедительное, чтобы тот пересмотрел своерешение, — если он еще способен мыслить логически.
И какой-то частью своего разума Джек понимал, что, еслипотерпит в этом неудачу, ему следует вернуться к Тринити и настоять, чтобы онапродала часть ранчо Крауну.
Она разгневается, для нее это будет непереносимо, однако впоследние две недели он убедился, что в делах у нее светлая голова и что он,возможно, сумеет убедить ее поверить ему в последний раз.
Что бы то ни было, даже боль в ее глазах, все же лучше, чемпотеря всех заработанных им денег до последнего пенни из-за такого абсурда, каккровная вражда между Стэндишами и Краунами.
Джек вышел на свежий весенний воздух и вдохнул его всейгрудью. Это наверняка успокоило бы его взбудораженные чувства, если бы не ФрэнкКраун, который стоял, опершись на перила, с торжествующей ухмылкой нафизиономии.
— Что-нибудь не так, Райерсон?
Руки Джека невольно сжались в кулаки, но он сдержал себя идаже усмехнулся.
Фрэнк захохотал:
— Только не говори мне, что внучка Эйба не вызвала утебя улыбку. Если бы я провел с ней две недели наедине, улыбался бы от уха доуха.
— Ты как раз это и делаешь, — заметил Джек. —Что, позволял себе вольности с коровами во время перегона?
То-то у тебя ухмылка такая мерзкая.
— Мы оба знаем, с чего я ухмыляюсь, — парировалудар Фрэнк. — Еще до того, как банк закроется, я стану хозяином «Шпоры», аты, поджав хвост, улизнешь в свой Бостон.
Джек подступил к Фрэнку ближе, с удовлетворением заметив,что в глазах у того промелькнул страх.
— Я решил остаться.
— Что? — Фрэнк наклонил голову набок, потомпомотал ею из стороны в сторону. — Па говорил, что ты не такой дурак,чтобы позволить бабе разорить тебя, но я так и знал. В тот день на ранчо японял, что она с тобой расправилась.
— В тот день на ранчо? — Джек пожалплечами. — Если память мне не изменяет, это я с тобой расправился, Краун.
Лицо у Фрэнка потемнело.
— У нас здесь не принято, чтобы хозяин нападал нагостя. Ты на меня тогда набросился неожиданно, иначе я бы тебя убил на месте.
— Убей сейчас, — предложил Джек. — У меняесть еще несколько минут до следующей деловой встречи. Вполне хватит времениуладить это дело.
— Ладно, ребята. Довольно, — послышался чей-тоголос за спиной у Джека. — Я не позволю устраивать драки на улицахСтоктона, даже из-за такой красивой девушки, как мисс Тринити.
Джек повернулся и окинул шерифа пренебрежительным взглядом.
— Какое интересное совпадение во времени.
— Ничего в нем нет интересного, — заметилшериф. — Уолт Краун предупредил меня, что нынче утром здесь могутпроизойти неприятные события. Не понимаю, как он узнал, да и не желаю в этомразбираться. Я просто хочу, чтобы вы оба отправлялись по своим делам.
Джек пригляделся к выражению лица шерифа и решил, что тот неимеет представления о подлости, совершенной Краунами по отношению к Тринити иее консультанту. Но даже если бы тот и знал, то ведь ничего противозаконного несделано. Безнравственное, это да, но все в рамках закона.
— Мне необходимо отправить телеграмму, шериф. Послеэтого я не останусь в городе ни минуты.
— Так поспешите ее отправить. А ты, Фрэнк? Отец сказал,чтобы ты немедленно отправлялся домой. Иначе плохо будет.
Настал черед Джека посмеяться над врагом.
— Надеюсь, ты по достоинству оценишь своего отца,Краун. За этот месяц он второй раз спасает тебе жизнь.
— Довольно, ребята. — Шериф поспешил встать междуДжеком и разъяренным Фрэнком. — Не думаю, чтобы любой из вас хотелпровести остаток жизни в тюремной камере. Уймись, Фрэнк, — добавил оннегромко.
Фрэнк вроде бы собирался запротестовать, но вместо этогопожал плечами.
— Я уже получил сегодня все, что хотел, «Шпора» моя.
А это сейчас главное. Так что делай, что велит шериф,Райерсон. Отправляйся к своей шлюшке и сообщи ей, что потерял для нее ранчо. Ипередай ей кое-что от меня лично. Скажи ей…
Джек выбросил вперед левую руку и, крепко схватив Фрэнка заворотник, нанес ему сокрушительный удар в челюсть правой. Фрэнк перевалилсячерез перила на грязную дорогу, но быстро вскочил на ноги и, рыча, кинулся напротивника. Но шериф схватил Джека за руку и предостерег:
— Одно из двух, Райерсон. Либо ты уберешься отсюда, какя велел, либо проведешь сутки в камере. Уверен, что мисс Стэндиш будетволноваться, а может, и сердиться, ежели ты не вернешься домой к ужину.
— Мисс Стэндиш рада будет узнать, что я дал этомуублюдку еще один урок хороших манер, — заверил шерифа Джек, не сводя сФрэнка настороженных глаз.
— В этом нет нужды. — Уолтер Краун словно возникиз воздуха; его обветренное лицо было перекошено от злости. — Мой сынизвинится, Райерсон. Верно, Фрэнк?
— Черт побери, па…
— Я сказал: принеси извинения! — Не дожидаясьответа, Уолтер обратился к Джеку:
— Здесь нет ничего личного, Райерсон. Вы угодили взаварушку, которую надо было давным-давно уладить. Вам следовало уехать припервой возможности, но вы этого не сделали и потому стали участником событий —это бессмысленно отрицать. Но против вас и ваших родственников нет ничеголичного.
— Ничего личного? — Джек недоверчиво покачалголовой. — Как это прикажете понимать, Краун? Я имею в виду попытку украстьу ни в чем не повинной девушки ее наследство.
— Я пытался купить ее ранчо по-честному. Вы дали ейплохой совет, Райерсон. Или, что более похоже на правду, кошечка не послушаласьваших советов. — На секунду на губах у старшего Крауна появилась усмешка,потом лицо его снова стало серьезным и жестким. — Как я уже говорил, вамследовало уехать, когда это было возможно. Теперь вы потеряете деньги — оченьбольшие деньги — и ваша репутация удачливого дельца крепко пострадает. А яполучу назад свою землю. Вот как оно получается. Все ранчо, такое, каким я зналего мальчишкой.
